Ничто. Остров и демоны

В страхе она спрашивала себя, сколько продлится для художника очарование этой неизменной красоты, для него, который приехал из страны, где времена года меняются. Она даже не знала, отчего Пабло приехал сюда. Онеста говорила, что он выбрал эти острова как самое тихое и самое удаленное от войны место в Испании, а может быть, хотел посмотреть на новые пейзажи, чтобы написать их. Но война скоро кончится, и он уедет, так же как Даниэль, Матильда и Онеста.

Эта мысль привела девочку в отчаянье. Уже несколько дней назад Марта с решительностью, родившейся из ее разговоров с Пабло, заявила брату, что после конца войны она хочет уехать с родными, хочет учиться в Мадриде. Отказ Хосе, окончательный и бесповоротный, не оставлял ей ни малейшей надежды вырваться отсюда. «Тебе нечего делать на материке…» Именно тогда-то, услышав от нее пересказ разговора с Хосе, художник и стал ей доказывать, что человек, сильно чего-либо желающий, обязательно добьется своего.

Марта прислонила голову к стволу драконова дерева. Это старое-престарое дерево с человеческой душой. Дерево, чей толстый перекрученный ствол напоминает страстное сплетение человеческих тел; твердые листья его кроны, заостренные, словно иглы, царапают мягкий шелковистый воздух, и под корой течет красный сок. Нехорошо думать о любимом человеке, касаясь головой этого дерева жарких стран. Молчаливое и загадочное, оно не окутывает себя пеленою туманов, оно четко вырисовывается в безжалостном ослепительном свете знойного дня. Оно требует реальности. Оно не любит тени. Если нож поранит его, наружу брызнет не свежий водянистый сок — из его плоти будет сочиться кровь, как из раненого человеческого тела. Века и века тихо стоит оно в ожидании, в солнечных лучах днем и в свете низких звезд прохладными ночами.

Марта чувствовала, как рядом с ее головой живой кровью пульсирует вековая мудрость дерева. Реальность, реальность. Поцелуи в ночи, поцелуи… Надо смотреть В глаза правде, Марта Камино. Чего ты ждешь от этого человека, от этого друга? Он ничего тебе не даст. Ты не любишь его. Никогда он не обнимет тебя, никогда не подарит тебе детей. Он заставляет тебя мечтать о других странах, мечтать о чистоте жизни и искусства. Но что это такое? Для женщины жизнь — это любовь и реальность. Любовь, реальность, биение крови. Твой широкий рот печален и дышит сладострастием, хотя глаза твои чисты. Ты носишь в себе детей, многих детей, которые родятся у тебя; ты подобна дикой, нетронутой земле, и, как земля, спокойная и терпеливая, ты должна дожидаться того времени, когда начнешь творить новую жизнь.

Нельзя тратить дни, тратить прекрасные минуты жизни на то, чтобы ждать человека, который все не появляется, на то, чтобы пугаться, вообразив себе стук его трости по мостовой. Нельзя. Я уже тысячу лет здесь, в этом краю, и я говорю тебе: «Ты ничего не знаешь, ничего не ищешь. Ты безумная».

Марта продолжала сидеть. Она не знала, сколько времени просидела так, опираясь на ствол драконова дерева, полузакрыв глаза от усталости. Она не знала, что в эти часы некоторые люди говорили о ее прогулках с художником, как о чем-то неприличном, недопустимом для девушки ее круга. И она, прислонившись к стволу дерева, старалась понять, почему так тяжела и тосклива стала ее жизнь.

Вдруг она вздрогнула, как будто среди глубокого сна кто-то позвал ее, и очертания растений в безжалостном сиянии дня потемнели перед ее глазами.

Она вскочила на ноги. С новой силой неудержимо вспыхнуло в ней желание увидеть художника. Она пустилась бежать через старый парк Дорамас, где тропические растения кидали причудливые тени на желтые тропинки. По дороге она мало-помалу успокаивалась.

Оказавшись на улице, по которой катили автобусы и проносились автомобили, на улице, купающейся в блеске моря, она остановилась… Как снова безо всякого предлога войти в дом этого человека? Так не поступила бы ни одна девушка. Она остановилась, чтобы подумать, и ей показалось, будто все ее подруги, застенчивые, скромные, благонравные, держат ее за юбку.

До ее ушей донеслись пушечные выстрелы и дальний звон колоколов, словно в городе начинался какой-то праздник. Море поднялось. Прилив достиг высшей точки. Это — полдень. Облака торопливо неслись в небесной вышине…

Она испугалась. Все, что было в ней от девочки из буржуазной семьи, вдруг в тревоге восстало против ее намерения, и, пожав плечами спокойно и покорно, Марта отказалась от него. Она села в автобус, и он повез ее, зажатую среди других людей, растрепанную морским ветром, в сердце Лас-Пальмас, где на берегу Гинигуады, рядом со старинным районом Вегета, жили ее родственники.

Она ехала, как оглушенная, думая только о том, что опаздывает к обеду, и даже не заметила флагов, развешанных на балконах домов. Когда Марта вступила в низкую прохладную прихожую и толкнула деревянную решетку, за которой виднелся дворик, уставленный кадками с пальмами и бегониями, она еще ничего не знала. Вокруг дворика шла застекленная галерея. Услышав звон колокольчика над решеткой, в одно из окон высунулась Онеста.