Ничто. Остров и демоны

— Входи, входи, Мартита… Мы так рады!.. Даниэлю стало плохо.

Марта поразилась. Если оставить в стороне то, что Даниэлю страшно нравилось, когда за ним ухаживают и говорят о нарушениях его пищеварения, она не видела никакой связи между радостью и болезнью дяди.

Безудержный глупый смех разбирал Марту, пока она поднималась по широкой лестнице. А что, может… для Даниэля, который если и болен, так только мнительностью, заболеть по-настоящему — это праздник?.. Правда, такая мысль все же казалась невероятной, но когда Марта входила на верхнюю галерею, она вся тряслась от смеха. Ее заключила в объятия сперва Онеста, а затем Матильда, обычно такая сдержанная.

— Конец войне!.. Победа.

— Война кончилась?

— Нет, еще нет… Но фактически… Барселону взяли!

IX

Когда уже стемнело, когда, сама того не замечая, Марта была не в силах больше кричать и петь, пить и визжать, заходить в набитые людьми кафе, толкаться по опьяневшим улицам, — она встретила Пабло.

Марта вышла на улицу со своими родными. Потом рассталась с ними и присоединилась к группе молодежи, среди которой был Сиксто, офицерик, танцевавший с ней на празднике у нее дома, и несколько школьных подруг. Они отправились в танцевальный зал на пляже Лас-Кантерас. А потом Марта убежала от них…

Нельзя сказать, чтобы она скучала. Но она веселилась бы куда больше, если б не навязчивое желание встретить художника, заставлявшее ее жадно озираться по сторонам повсюду, где бы они ни оказывались.

Марта любила танцевать. За окнами зала горел великолепный закат. Солнце уходило в море, расцветив небо такими красками, окружив себя такой пышной свитой облаков, отражавшихся в воде, что, казалось, оно разделяет безумство людей, участвует в их празднике.

Сиксто был славным и хорошо танцевал. Он слегка подвыпил и много рассказывал о войне. Говорил, что у него через всю грудь тянется шрам от штыка. Он готов был снять гимнастерку и показать этот шрам, и только возражения девочек остановили его. Марта знала, что она нравится Сиксто. Это было бы ей приятно, если бы не мучавшее ее беспокойство, если бы не эта странная сила, которая звала идти дальше, искать снова и снова.

Не простившись, Марта ушла при первой возможности. Она пустилась бродить по улицам, как всегда, одинокая и нетерпеливая, натыкаясь на людей, проезжая один квартал на автобусе и три проходя пешком, среди солдат, фалангистов, крестьян и взбудораженных женщин — все пели и кричали, как во время карнавала, радуясь, что пришел конец войне. Люди толкали ее, шептали что-то на ухо, некоторые мужчины хотели танцевать с ней прямо посреди улицы. Но Марта все время искала, среди кричащих и смеющихся лиц она искала одно-единственное, дорогое лицо. Потом она шла дальше, прокладывая себе путь локтями. Шла вперед. Небо над ней уже потемнело, зажигались фонари, огни в домах. Вверх взлетали ракеты и крики.

Она заглядывала в окна кафе, забитых народом, наполненных светом и дымом. Затем стала в них заходить. В одном из кафе она прошла мимо столика, где сидели Матильда и Даниэль с друзьями, не замечая их, пока они не схватили ее за юбку.

— Ты пришла проститься? Уезжаешь домой?.. Ты оставила у нас свою куртку. Хорошо повеселилась?

Марта смотрела на них, ничего не понимая. Она была бледна от усталости.

Какая-то толстая дама, сидевшая рядом с Даниэлем, громко закричала ему, словно боясь, что он не услышит:

— Это дочь вашей сестры, правда?

— Нет, моего брата…

— Я говорю о белокурой сеньоре, которая раньше сидела здесь. Они так похожи!

Матильда рассмеялась:

— Она думает, что Марта — дочь Онесты.

Марта, присевшая на минуту между Даниэлем и Матильдой, недовольно посмотрела на толстую даму. У нее кружилась голова, но даже сейчас, смертельно усталая, она не хотела походить на Онесту.

Раздосадованный Даниэль покраснел.

— Моя сестра не замужем.

Марта, откинув голову на спинку стула, вдруг увидела прямо перед собой Пабло и Онесту. Она почувствовала болезненный толчок в грудь. Пабло пил и курил. И Онеста пила и курила. Они сидели рядом, отделенные от девочки длинным залом, дымом сотен сигарет, волной разговоров. Марта припомнила фразу: «Ваша мама приходила сегодня утром». Так сказала служанка в отеле, где жил Пабло. Тогда она не поняла. Онеста и Пабло. Она была похожа на эту старую светловолосую женщину, с жеманным плоским лицом… Значит, Онеста приходила к Пабло.

Как во сне услышала она голос Даниэля; он предлагал позвонить в усадьбу и сказать, что Марта остается у них в Лас-Пальмас, потому что она очень плохо выглядит.