Нидерланды. Каприз истории

Короче, было бы ошибочно говорить, что нидерландская демократия испытала кризис именно тогда, когда в мае 2002 года воинственный активист защитников животных застрелил Пима Фортёйна; нет, кризис уже давно существовал, а эта смерть только драматически обострила его. С тех пор озлобленные дебаты стали определяющими в нидерландских медиа и политике. Доминировало меньшинство, но, как и в 60-е годы, очень шумное меньшинство, которым остальные нидерландцы, привыкшие к относительно умеренным и не слишком популистски настроенным политикам, едва ли могли ответить адекватно.

Удивляет то, что все это происходило на фоне экономической ситуации, которую с исторической точки зрения можно считать прямо-таки великолепной. В списке самых богатых стран мира — по показателям валового национального дохода на душу населения, — составленном Организацией экономического сотрудничества и развития, Нидерланды занимали в конце 2007 года восьмое место. Бернард Бот, в прошлом известный дипломат и бывший министр иностранных дел, однажды охарактеризовал Нидерланды как «среднюю державу карманного размера». При своих 16 миллионах населения страна создала удивительно много важнейших международных компаний. Нидерландские предприятия относятся к числу крупнейших инвесторов в экономику США — и наоборот. Экономика Нидерландов на редкость открытая, а по-другому и не может быть в такой относительно маленькой стране: более 60 процентов продукции предназначено для экспорта, почти 60 процентов товаров внутреннего потребления импортируется. Роттердамский порт — крупнейший в Европе, а после Сингапура и Шанхая — третий в мире.

Качество жизни высокое. В списке ООН наиболее благополучных стран по уровню доходов населения, продолжительности жизни и качеству медицинского обслуживания Нидерланды в течение многих лет входят в первую десятку из 177 стран. Со своим девятым местом они выглядят заметно лучше Бельгии (16-е место) и Германии (22-е место). У нидерландцев необычно много свободного времени. В США за год на работника в среднем приходится на 35 процентов больше рабочего времени, чем в Нидерландах, в других странах Европы тоже работают на 20 процентов больше нидерландцев. Разрыв в основном компенсируется за счет высокой производительности труда. По ВВП [на душу населения] страна занимает второе место в Европе, уровень безработицы в данный момент самый низкий на континенте.

Тем не менее опросы показывают недостаток уверенности в себе, нидерландское общество лихорадит. Хотя большинство нидерландцев, имея на то основания, очень довольны своим существованием, более двух третей населения считает, что политики не обладают нужными качествами, чтобы управлять страной, — данные, постоянно получаемые в результате изучения общественного мнения.

Если задается вопрос об идеальном обществе для Нидерландов, становится видным разногласие между элитой и «нормальным населением». Подавляющее большинство политической и общественной элиты считает необходимым развитие в направлении постмодернистского общества и свободного рынка согласно англосаксонской модели; в этом плане она ощущает поддержку Европейского союза. Предприятия, обеспечивающие общественные нужды, в последние годы быстрыми темпами приватизируются и даже, как одно из старейших и крупнейших банковских объединений ABN — AMRO, захватывается и растаскивается зарубежной группой, но нидерландское правительство не желает и пальцем пошевелить: рынок должен работать свободно. Таковы последствия открытой экономики. Однако подавляющее большинство нидерландских граждан мало привлекает такая система. Большие симпатии вызывают принципы построения общества, схожие со скандинавской моделью, — капитализм с серьезными социальными гарантиями.

И в политике отчетливо чувствуется это недовольство. Результаты выборов со времен Фортёйна причудливы и непредсказуемы. Классические политические разграничительные линии XX века перемешались и заменены новыми, потому что значение определенных противоречий, которые, конечно, существовали и раньше, вдруг усилилось: например, между консерваторами и прогрессистами, между космополитами и патриотами, а внутри этих групп — между индивидуалистами и теми, кто выдвигает на передний план принципы солидарности, как усиливающаяся левопопулистская Социалистическая партия.