Ниенна. Благословленная Смертью

— Я забыл совсем, что нужно в Смежи ехать, а время-то уже обеденное! Меня в крепости ждут, да и тебе надо для «серебра» прикупить компонентов. Хочешь, оставляй клинки, вечером вернусь, как стемнеет, сразу наточу и обработаю. И не переживай, здесь замки заговоренные, никто без меня или Хелены в кузницу не войдет, а значит, и не сопрет ничего. Понимаю, что имущество ценное, оружие от нежити наверняка дороже обычного…

— Дороже, — прохрипела Ниенна, пытаясь дышать хотя бы через раз. — Потому я никогда и нигде его не оставляю без присмотра. Езжай спокойно, вечером занесу.

Затем вышла на негнущихся ногах, старательно считая шаги. Только бы не упасть. Только бы выползти наружу и отойти от двора Хенриков подальше.

И лишь когда за поворотом показался храм Всеблагого Левия, чья крыша в форме остроконечной льдинки хрустально сияла в солнечных лучах, а вниз по улице замаячил и знакомый постоялый двор, Ниенна почувствовала, что больше не может сделать и шагу. Она обхватила стоявший на пути столб с указателями и закрыла глаза. Слезы струились по щекам, покалывали, застывая на коже.

Ответ на мучивший вопрос все это время находился прямо под носом, но она не желала в него верить. Не хотела даже предположить.

Как вообще можно было подумать, что ведьмой, лечащей оборотню-людоеду раны, является не злобная и мстительная баба-сплетница, не выжившая из ума деревенская карга? Девчонка, худенькая и невзрачная с недосыпу, доверчивая и кроткая, нежно любящая братьев! Та, что успешно снабжает односельчан целительными отварами из дикоросов, собранных в лесу. Наверняка отец-лекарь научил, тот самый, благодаря которому молодой и нелюдимый кузнец читает на трех языках. Та, которая кормит младшего братишку кашей с ложечки, поет ему песни, укладывает спать.

О, Милосердная Мать, да как же возможно такое?!

— Нет, — шептала Ниенна, давясь слезами. — Не может быть, нет…

Но ведь все логично. Девица в тот злополучный день шастала вблизи сопки, на которой выл проклятый ликантроп. При встрече столичных чародеек поспешила увести их от якобы опасного места.

А на самом деле просто давала волкодлаку возможность уйти подальше и замести следы? Ведь недаром Ниенна даже за Кромкой не увидела в лесу оборотневого присутствия.

Но кто бы заподозрил в пособничестве людоеду наивную девчонку-сироту?

— Нет, — рыкнула Ниенна сквозь стиснутые зубы.

И разум, и дух категорически отказывались верить даже в саму возможность сотрудничества ребенка и чудовища. Разве что волчью шкуру и впрямь накидывает ее смурной братец?

Нет, так можно додуматься до всякого бреда. Надо просто пойти и поговорить с Хеленой. Соврать магу невозможно, даже совсем юному третьекурснику. Решено, Ингвар сейчас покинет дом и не вернется, как минимум, до заката. А Ниенна навестит детей. Даже если они запрут все двери — ее умений хватит, чтобы вскрыть простенький замок.

Некромансерка вытерла щеки и глаза, затем надвинула шапку на уши, закуталась плотнее в кожух и торопливо поднялась на пригорок, с которого были видны не только речка с давешней полыньей, но и добротный мост, и дорога к крепости. И предчувствие ее не обманули — не прошло и пяти минут, как по мосту промчался Ингвар Хенрик верхом на вороной лошадке, что жила через стойло от ее рыженькой мохноножки. Видимо, Бажен и лошадей сдавал в аренду тем жителям слободки, кому они были необходимы. Содержать огромную животину без работы на полях очень накладно, ест она много, гадит — еще больше, а практической пользы не приносит. Проще уж заплатить владельцу конюшни и взять лошадку на несколько часов, чтобы съездить в Смежи или одну из ближайших деревенек.

Выждав еще с четверть часа для верности, Ниенна спустилась вниз и неторопливо, делая вид, что прогуливается, отправилась к дому Хенриков. Тут-то ее и подкараулила одна из встреченных утром молодух, завидев из окошка избы. Мигом вылетела со двора на улицу со свертком еще горячих пирожков, сунула некромансерке и с хихиканьем сообщила, что половину часа назад забегала Радмила и клялась, что ее не иначе как сглазили, потому что гадости про приезжих девиц она говорить не хотела, а получилось само. И надо бы в храм сходить, исповедаться в грехах, а заодно и молитву попросить какую-нибудь от злого языка.

— Вы представляете, госпожа, сколь хорошо ваше калдунство работает? — щебетала разрумянившаяся молодуха. — Вы еще ничего не сделали, а она уже смотничать бросила!

Пришлось Ниенне изобразить изумление, затем довольство, съесть два пирожка, рассыпаться перед хозяюшкой в похвальбах ее стряпне. И еще раз клятвенно пообещать, что всех пострадавших от злого чернокнижия мужиков будут из Ахенбурга обязательно отправлять деду-кудеснику Ерофею в деревню Заячьи Тропки. Чтобы тот уж прирастил им шишку аль полено какое.

В общем, времени потеряла много. Поэтому к дому Хенриков уже мчалась бегом, наплевав, что подумают люди. И как чуяла беду — столкнулась на входе с пухленькой седой женщиной в простеньком платке и лоскутной кацавейке, державшей на руках Йохана.