Ниенна. Благословленная Смертью

Телега выехала на опушку и помчалась по огромному заснеженному полю. Впереди верстах в десяти из тумана выплывала некромансерская башня с порталом, стоящая на перекрестке нескольких дорог, что делили Пятиречье на части, как спелое яблоко. Ингвар со вздохом оглянулся назад, будто прощаясь с былой жизнью, а затем попросил.

— Расскажи мне об Ахенбурге. Я же там ни разу не был, дети — тем более…

Ниенна мечтательно прикрыла глаза.

Что рассказать мужчине, которого она так долго искала, о городе, что за три года учебы накрепко влюбил ее в себя? Прочно врос в сердце могучими корнями-улицами, мощеными площадями, фонтанами, чопорными театрами и оперой, куда так любили ходить высокопоставленные чины, аристократы и прочие сливки общества.

Врос лавками, где продавались диковинные товары на любой вкус; кондитерскими, из открытых дверей которых на всю улицу пахло ванилью, шоколадом и сдобой с рассвета и до заката, не давая даже искушенным гурманам шанса пройти мимо. Пустил в сердце побеги крепче и выше, чем деревья в благородных прогулочных парках и фруктовых садах, в которых благодаря усилиям королевских магов круглый год росли яблоки, груши и лимоны с апельсинами.

— Это лучший город на земле, Ингвар. Тебе он обязательно понравится! Чего стоит опера у площади короля Артура, названной в честь отца его Величества. Только представь себе мраморные колонны, уходящие ввысь на расстояние почти в двадцать пять аршин! А внутри повсюду — тысячи свечей с лейнийским маслом, которое позволяет им гореть до недели без перерыва.

— Двадцать пять аршин? Быть такого не может, — изумленно выдохнул кузнец.

— Может, — засмеялась Ниенна. — А на углу Кузнечной и Дворцовой стоит пироговая беззубого Ганса, которую мы с Гердой очень любим. Там одних только пирожных с кремом пятнадцать видов, не считая булочек и прочей сдобной мелочевки.

— Да это ж прорва еды! Зачем столько готовить? Неужели раскупают?

— Уже к обеду пустые прилавки. Потому подмастерья Ганса и работают в две смены, чтобы заполнять лотки с пирожными утром и вечером. Народ валом валит. Кузнецы из цехов Магни, кстати, тоже регулярно забегают к нему в обеденный перерыв.

— Они такие богатые? Или просто транжиры?

— Скажем так, не нуждаются, — фыркнула некромансерка. — Деньги считать умеют, конечно. У него на службе, если от работы не отлынивать, можно за пару лет на дом накопить. Небольшой и на окраине, но все же…

— Дом в столице за пару лет работы? Да ты шутишь, не иначе, — округлил глаза Ингвар.

— Не шучу. Говорю же, тебе понравится Ахенбург. Я сама переехала три года назад, до этого бывала в столице изредка. И ни за какие коврижки оттуда не уеду. Это город возможностей. Главное — держать ухо востро, не поддаваться соблазнам, потому что и жуликов всех мастей, увы, хватает. Они всегда крутятся там, где звенят большие деньги.

— Ох, ну хоть что-то родное и привычное, — тут же хохотнул кузнец. — Я уж думал, не столица, а небеса обетованные.

— Небеса обетованные вон там, — некромансерка показала пальцем вверх. — Мы же — на грешной земле, с разбойниками, убийцами и кровососами всех мастей. Но здесь тоже можно быть счастливым. А главное — не скучно.

— Это уж точно, — усмехнулся Ингвар.

Он встряхнул вожжи и чуть приподнялся с облучка. Застоявшиеся жеребцы поняли сигнал, тоненько заржали и охотно подбавили шагу. Кузнец сунул в рот два пальца и засвистел с переливами. Из кустов неподалеку с заполошным и возмущенным карканьем взметнулась в небо стая ворон. Ниенна же от вдруг нахлынувшего восторга расхохоталась до слез и долго не могла успокоиться.

Четыре дня назад она приехала в незнакомую кузнечную слободу с желанием всего лишь найти стол и кров на несколько дней, пока тракт не будет расчищен от снежного оползня. И, может быть, отыскать здесь мастера для работы у старого Магни.

А нашла сокровище, о котором только мечталось, но до конца не верилось. Потому что слишком горько потом разочаровываться. Плата оказалась огромной — собственное сердце, захваченное синеглазым красавцем в безраздельное пользование. Но именно в эти минуты, когда телега летела по заснеженному тракту, словно птица, Ниенна осознала, что высокая цена вполне оправдана.

Ведь чудеса — те самые, заветные, драгоценные, о которых страшно даже рассказать кому-то чужому — стоят всего золота в мире.

Эпилог

Смутная тревога угнездилась у Ингвара под сердцем прямо за городскими воротами северной части Ахенбурга.

Хотя, на первый взгляд все шло гладко, будто по ровному, отполированному заклинаниями льду. Они оставили телегу в Пятиречье, как и договаривались, и прошли через портал пешком, вместе с Гердой и Ниенной. Гнедые жеребцы несли на спинах весь их нехитрый скарб.