Ниенна. Благословленная Смертью

— Да чтоб мне провалиться! — седой жандарм тут же осенил себя знаком Всеблагого Левия. — Я к этой пакости даже не притронусь! Нет уж, господа чародеи, это по вашей колдунской части, вы их с собой всем скопом и забирайте. Хотите — в зельях сварите, хотите — таксидермистам для забавы отдайте, нам без разницы.

— Как скажете, — не стал спорить Альбрехт. — Тогда отправляемся немедленно. Я открою портал.

*

В чародейской Академии Боевых, Целительских и Особых искусств тем вечером спокойно готовились ко сну разве что первокурсники и «цветочки». Так называли детей с развитым магическим даром, которые по малолетству еще не имели права полноценно учиться колдовству, но зато могли просто без подобающего контроля натворить нехороших дел. И они осваивали общую школьную программу в стенах хорошо укрепленного замка, под приглядом не только учителей, но и наставников-чародеев.

Старшие курсы боевиков и целителей, упившись под завязку бодрящими эликсирами, прочесывали дома горожан. Некромантов на эту работу, как и в патруль, брали всех подряд.

О жулике, продававшем золотые яйца, Ниенна вспомнила еще на ярмарочной площади. Жандармы взяли с ребят описание негодяя и отправились прочесывать окрестности.

Нашли мужика очень быстро, в паре сотен аршин — в канаве около трактира с многозначительным названием «Потерянная голова». Головы искомый за это время не лишился, зато успел обзавестись длиннющим и глубоким порезом поперек горла. К моменту, как его нашли, почти вся кровь успела вытечь из тела, придав сточному рву зловещий вид.

Штатный королевский некромансер, что докладывал о причинах гибели подозреваемого на спешно собранном совете, вид имел слегка пришибленный и чересчур бледный, даже с учетом профессиональных издержек. Поразило его невероятное открытие: подозреваемый сам вскрыл себе шею кухонным ножом, еще и с большим усердием, а внушил ему эту идею приятный и одурманивающий женский голос.

Напугало же чародея другое — речи неведомой дамы оказались столь убедительны, что почтеннейший лорд Аугустус Игнасиус, некромансер седьмой степени с пятидесятилетним опытом службы при дворе, едва не последовал примеру допрашиваемого мертвеца. Настолько внезапным, сильным и глубоким оказалось воздействие неизвестной дамы, пусть и диктовавшей свою волю другому человеку.

— Получается, мы знать даже не можем, что это за пакость? — переживала декан факультета целителей Левия, не присутствовавшая на совете.

— Получается, так, — развел руками декан Особого факультета Удмертий. — Одно ясно — это не человек. Может, тоже гадина какая-нибудь чешуйчатая. Хоть садись да перебирай весь бестиариум от начала и до конца, ищи разумных рептилий, способных на расстоянии приказать человеку убить себя.

— А с горожанами что будет? — тихонько спросила Ниенна, которой после ее выходки разрешили присутствовать на малом совещании профессорско-руководящего состава, как равной. Опять ведь кучу жизней спасла, не отрываясь от учебы и службы. А вот в ночной патруль ее не пустили. Слишком много сил отняло пущенное на ярмарке заклинание.

— Не переживай, девочка, — тепло посмотрел на нее Удмертий. — Рейван с королевскими боевыми магами сейчас во дворце, заряжает несколько тысяч кристаллов, что позволят людям защититься от взгляда василиска. Окаменеть точно не смогут. Правда, твари эти ядовиты и умеют воплями наводить на простой народ ужас. Ну да ничего, зато сразу все поймут, что происходит, и в какую сторону от поганца нужно драпать. Успели бы вовремя раздать, пока не случилось чего…

Декан шагнул к окну кабинета, где и проходил малый совет. Внизу, во внутреннем дворе было темно и тихо. Лишь снег падал пушистыми хлопьями, украшая высокими рыхлыми шапочками мраморные бутоны лилий на спящем до весны фонтане.

— Празднику все равно быть. Если отменим гуляния — народ нам этого не простит. Ты обезвредила все яйца в лукошке, их там было около пяти десятков, плюс одно — в гнезде. Мы доподлинно не знаем, сколько продал тот жулик, но если ему поверить, то у людей на руках осталась пара штук. Так как двадцать восемь принесли в главную жандармерию в первые же часы, как молва разлетелась по столице.

— Если только петух еще не снесет, — встревожилась Ниенна.

— Не переживай, я избавила его от этой проблемы, — впервые за вечер улыбнулась магистр Левия. — Несчастный пострадал сильно, но сейчас его жизни ничего не угрожает. Мы с мадам Полиной пару часов назад дали ему обезболивающих настоев и провели операцию по возвращению к естественному состоянию, то есть, к петушиному. Вот только напуган он страшно, отказывается не только петь, но и вообще издавать всяческие звуки, а еще плохо ест. Перестает трястись только в присутствии молодого Геллирсона, члена боевой тройки Альбрехта Вельфа.

— Кого? — не поняла Ниенна, а потом ее осенило. — Бродди, что ли? Да, он с петухом возился все время, пока в шатре были. И в Академию притащил, хотя Альбрехт всю дорогу его ругал за это…