Нигде посередине

Веса моим словам добавлял тот факт, что я дружил с девочкой. Это было необычно – в том возрасте мальчики держались сами по себе, а девочки – своей отдельной стайкой, и любой контакт воспринимался негативно, как проявление того, что «дружишь с девчонкой, значит сам ты девчонка». Нет, конечно, у родителей были друзья, у которых были дочери, и их звали ко мне на дни рождения, но этим контакты, по сути, исчерпывались. По мере взросления и созревания мальчиков детсадовское «тили-тили тесто» сменялось сальными шутками и отношения мальчика с девочкой окружались ореолом скабрезности. Так вот, я дружил с девочкой, с первого класса. Девочку звали Таня.

Таня

Таня с детства была очень маленького роста, с болезненной худобой и практически мальчиковой фигуркой, и на фоне своих более развитых сверстниц смотрелась в глазах молодых кобельков однозначной замухрышкой. Я тоже всегда стоял на самом левом фланге физкультурной линейки и вплоть до седьмого класса не мог ни разу подтянуться на перекладине. В рост я пошёл поздно, а как пошёл в рост, так сразу и опрыщавел, так что красавцем меня назвать было определённо нельзя и в рейтинге популярности моё место было второе с краю.

Малахольная пара вызывала недоброе любопытство.

– Эй! Казьмин! – подначивали классные забияки. – Вот скажи, тебе нравится Таня? Не, ну признайся, ведь нравится, да?

Я рылся в сумке в поисках якобы затерявшегося карандаша и делал вид, что не слышу вопроса. Ответить однозначно в любой форме означало крупно подставиться, а не подставляться я научился довольно рано.

– А ты, Танечка, скажи! Вот нравится тебе Митя? А?

– Да, – отвечала Таня спокойным голосом, смотря прямо в глаза нахалу. – Да, нравится.

Таким образом, где-то классу к седьмому вопрос о природе наших отношений в глазах моих сотоварищей был в общих чертах решён. Дело оставалось за деталями. В седьмом-восьмом классах школа бурлила гормональным бульоном; фантастические истории распространялись со скоростью лесного пожара и с каждым пересказом обрастали новыми смачными и физиологически неправдоподобными описаниями. Счастливчики, фигурировавшие в победных реляциях, гордо пожинали плоды своей славы. Девочки, чем красивее, порядочнее и недоступнее они были, тем чаще попадали в объекты сальных сплетен. На фоне всех этих собачьих свадеб мы с Таней были, кажется, единственной стабильной парой во всей школе. Пара, конечно, была так себе, с точки зрения школьной общественности придурошная, но даже и тут просматривалась возможность для пересудов, и от меня стали ожидать подробного рассказа о том, как мы «еблись сто двадцать ударов в минуту». Почему-то именно этот, совершенно собачий, в сущности, темп слыл у семиклассников за эталон мужчинской удали.