Нигиль

– Он говохит, геххов вам не техпится постхелять? – поправил он со снисходительной полуулыбкой. – Ниххо немнохо кахтавит – с тех пох, как ему зуп дехнули.

– Сам ты кахтавишь! – отозвался Ниххо.

– Пхы-хы-хы!

Нолль повесил мешок и церковную одежду на крючок и, развернувшись, тут же налетел на угол стола. Стол тоже был треугольным, стоял прямо по центру – и занимал половину маленькой комнаты. Те двое сидели за этим столом друг против друга на грубо сколоченных табуретах. Кроватей тут не было: спали, видимо, на полу.

– Так у вас здесь и врач есть, чтоб зубы дергать? – спросил Нолль без особого интереса.

Протиснувшись боком между столом и стеной, он добрался до единственного окна и выглянул на улицу. «Хотя бы окно тут квадратное».

Внизу, хлюпая босыми ногами по грязи, бродили несколько бедняков. Механично, привычными движениями накалывали на чугунные прутья бегавших под ногами крыс. Мимо прошел Гойер Мойер. Вжав голову в плечи, двинулся в сторону фабричных домов. Нолль решил подождать еще пару минут, чтобы не вызывать подозрений. А потом – проследить за ним.

– Вхачиха есть, конечно, – сказал Ниххо, – токмо одна. Ищо телеги чинит. И всякое.

– Она и у меня зуп деххала, ведьма, – похвастался Бхамм. – Но мне-то свезло: не кахтавлю.

Нолль рассеянно кивнул.

– Так как вас…

– Ниххо, – сказал Ниххо.

– Бхамм! – выпалил Бхамм.

Нолль быстро пожал им руки.

– Знаете вы что-нибудь об этой Ганне герр-Страд? – спросил он, чуть погодя и больше из любопытства.

– Если вы вдхуг хешили за ней пхиудахить, – со знанием дела заметил Бхамм, – то это вы бхосьте.

– Я не о том спрашивал, – ответил Нолль хмуро. – Они с Никем вроде как в ссоре?

– Умная она шибко, – подтвердил Ниххо. – Хоть заходит нечасто. Живет хядом с ткацкой фабхикой, говохят, с женщиной.

Бхамм вдруг захихикал и залился краской.

– Ясно, буду иметь в виду. – Нолль помолчал. – А Никто тоже тут живет?

– Где ж ему ищо жить-то? – возмутился Бхамм. – Он не местный, два года как объявился.

– Тут, – согласился Ниххо, – на втохом яхусе. Но его тож нечасто увидишь.

Помолчали. Нолль уже застегнулся и стал протискиваться обратно к двери.

– К вечеху ток пхиходи, – сказал Бхамм. И, подумав, неуверенно добавил: – Пхиходите. Собхание будет. Чую, нынче чтот гхомкое затевается.

Нолль кивнул и поспешил выйти.

7

У него не было четкого плана действий. Ориентируясь на силуэты фабричных домов, Нолль пошел в пустошь, уходящую прочь от стены. Навстречу ему из тумана выплывали хибары, сколоченные из разноразмерных досок. «Наверно, тут живут щипачи», – подумал Нолль. Понатыканные тут и там, они напоминали обломки потерпевших крушение кораблей. У костров перед бездверными входами грелись люди. С опаской посматривали ему вслед.

Только Нолль решил, что сбился с пути, как впереди показался приземистый, но довольно приличный – по меркам Нижнего города – дом. Он стоял на отшибе, был побольше прочих и без щелей. Верно, местные не решались отщипывать от него доски. Была даже дверь, а сбоку от нее – и табличка: «Врачебная практика. Изготовление костылей. Починка телег. Ремонт часов и всяческих механизмов».

Изнутри послышались голоса. В одном из них Нолль признал скрипящий тенор Гойера Мойера. Второй, как ни странно, тоже казался скрипящим – но звучал чуть живее.

Нолль подкрался к двери и прислушался. Раздался треск заводимого механизма.

– Барахлить стало все чаще, – сказал Никто раздраженно. – Сделайте уже что-нибудь.

– А я вас предупреждала, – отвечала какая-то старуха. – Заводить нужно раз в день. И смотрите не перекручивайте, неизвестно еще, как эта штука себя поведет!

Послышался звон – будто стальным прутом постучали по чему-то полому.

– Что ты делаешь?! – вскрикнул Никто. – Не берись, если не знаешь. Слома-ма-ма…

Тихий скрежет. Снова удар.

– Неизвестная все ж технология, – объявила старуха. – Не двигайтесь, я цепочку приделаю, чтоб дергать было неприметнее. И удобнее.

Кхик-кхик-кхик. Все будто бы смолкло.

– А хотите еще костыль? За так дам.

– Помоги лучше подняться.

Послышался шорох, затем шаги – прямо за дверью. Нолль двинулся вдоль стены, спрятался за угол.

– Не перекручивайте, это вам ясно? – повторила старуха. – Мышцá не выдержит, помрете.

– До завтра, – сказал Гойер Мойер. – И как всегда – никому не говорите, что я приходил.

– Ясное дело!

Дверь отворилась.

Нолль смотрел, как Никто – один, повернувшись к нему спиной, – уходит в туман. Подволакивая ногу, чуть подергивая плечами, будто бы в судороге. Он кое-как застегнул наконец левой рукой свой потасканный – серый – китель.

Нолль держал палец на спусковом крючке, но никак не решался выстрелить Гойеру Мойеру в спину. Когда он совсем растворился в тумане, Иной опустил револьвер.

Что-то все же его остановило. Его рука не дрожала, сам он тоже был как будто спокоен. Но выстрелить почему-то не смог. «Выпадет еще случай, – успокоил себя Нолль. – А пока, пожалуй, будет не лишним выяснить планы “Детей Нижнего города”».