Нигиль

– Не думайте, что я жесток. К тому же в одном я уверен: несмотря на все эти ваши… – Тут он сделал рукой малопонятный жест, призванный, видно, показать его снисходительное отношение. – Эти ваши… как бы назвать? Беспокойные метания. Несмотря на все это, я знаю, что вы все же выполните свое задание. Никто, так или иначе, будет сегодня убит. Делаю ставку, что от вашей руки.

– Вы что же, мне угрожаете?

– Вовсе нет, господин Нолль, вовсе нет! – Каглер взглянул ему прямо в глаза. – Не хочу вас обидеть, но попытаюсь кое-что объяснить: вы ведь не что иное, как орудие власти. Человек без памяти. Без принципов. Пусть вы сами того не сознаете, но подготовка агентов Тайной канцелярии включает в себя полное стирание личности. И пусть вы посильнее многих – это я признаю, – а все же в решающий момент то, что было вбито, как гвоздь, в ваше сознание, возьмет верх. Иначе говоря, все, что вы собой представляете, работает против вас.

– Что ж, я это учту, – ответил Нолль коротко. – Правда, мне кажется, что забыть все на свете все-таки проще, чем избавиться от собственных принципов.

– А я только начал думать, будто мы с вами поладили! Хорошо, решим вашу судьбу немногим позже. Теперь пойдемте. Я уже и так с вами задержался.

– Куда же?

– Опаздываю на заседание Совета! Без учителя, так сказать, не начнут. – Каглер ухмыльнулся собственной шутке. – Так что же, составите мне компанию? Пойдемте, не заставляйте меня вас просить. Будет хоть какое-то развлечение.

«Наверно, – раздумывал Нолль, уже забираясь вслед за Берром Каглером в черную моторную повозку, – не родился еще тот узурпатор, кто не упивался бы своим величием, пусть даже тогда, когда у него пол под ногами горит».

8

Вышли у дворца Совета. Огромное П‐образное здание возвышалось над площадью Свободы на севере Верхнего города. Нолль сразу приметил огромный пробитый купол в центре дворцовой крыши – будто бы какой-то великан однажды вдавил его внутрь; вокруг купола были возведены строительные леса.

На площадь тем временем все стекались полки дворцовой стражи. А у величественной колоннады суетились взмыленные служащие: их, верно, без конца посылали через площадь – из одного корпуса в другой – с каким-то срочным докладом.

Берр Каглер вошел в сопровождении отряда тайной полиции. Нолля вели следом – через вестибюль, потом бесконечными приемными залами; наконец они оказались на пороге овального помещения. Отворились тяжелые двери: Берр Каглер без стука, входя как к себе в уборную, ступил за порог.

Огромный вытянутый овальный стол – пожалуй, за ним могла уместиться сотня человек – был рассечен прямо посередине черной линией. По одну сторону сидели члены Молчского Совета, а по другую – герры из древних родов (одно место тут пустовало: Нолль сразу подумал, что оно предназначалось, наверно, застрелившемуся старшему герр-Нодраку).

Взволнованное перешептывание членов Совета тут же смолкло, едва Берр Каглер повесил мундир на спинку стула и опустился в свое кресло, обшитое крысиным мехом, окрашенным в алый. Кресло стояло во главе стола, черная линия вела прямо к нему.

Серые кители встали вокруг; еще двое – при дверях. Нолль прислонился к дальней стене, выбрал место, откуда можно было следить за Берром Каглером.

– Итак, – начал тот, – а купол-то все не починен. Хоть что-то у нас не меняется!

Члены Совета заулыбались, кто-то даже принужденно засмеялся. Нолль, вспомнив ориентировки Гойера Мойера, узнал в смеющемся человеке Генедикта Вьюнора, начальника Дорожного управления. Кривое широкое лицо с несоразмерно маленьким лбом нервно напряглось и задрожало: «Хо-хо-хо!»

Берр Каглер небрежно поднял руку – тут же все смолкли.

– Не вижу тут ничего смешного, господа. Обвались купол в другое время – и мы бы тут уже не сидели. Мы бы все были погребены под обломками. Подумать только, такая безалаберность при строительстве! И вот уж четвертое собрание мы проводим в этом маленьком зале. – Каглер обвел присутствующих хмурым взглядом. – А по чьей же вине потолок-то наш обвалился? Так и не выяснили.

Тут отец-настоятель дай-Есчё сложил руки в молитвенном жесте и, тряся головой под вуалью, старчески закряхтел:

– На все воля справедливого, но жестокого Бога из Монолита! Если ему угодно сохранить наши грешные души…

– Довольно! – прервал его Каглер. – Я не о том спрашивал. Верно, это господин Вьюнор сэкономил: весь камень, все дерево ушли непонятно куда. Чем теперь строить будем?

Генедикт Вьюнор испуганно запротестовал:

– Так ведь еще, помните, был обвал на вокзальной площади! Так ведь камень ушел на починку…

– Неважно, – сказал Берр Каглер. – Не для того мы здесь сейчас собрались. Есть дела посерьезней. – Он взглянул на пожилого господина с сухим лицом и низко сдвинутыми бровями, в котором Нолль признал Бровелинна Дробозупа, генерал-полицмейстера, руководителя молчской полиции. – Каково состояние полицейских отрядов Среднего города?

– Не о чем доложить! – выкрикнул Дробозуп, уставившись в пространство перед собой.

– Как же не о чем? – Каглер изобразил удивление. – Докладывайте, сколько живой силы на улицах города.