НИИ ядерной магии. Том 2

Было тихо, будто дома никого не было. Фима первым делом пошла именно к кузне, потому что знала, что «Каракулины дома» – значит, что они работают. Сама она едва ли хоть пяток раз была в их жилой части дома, хотя дружила с братьями с детства. В прошлый раз она виделась с братьями, когда те помогали вынести Александра из дома, сразу после взрыва теплиц. Тогда она успела перекинуться с ними лишь парой слов, но это был тот случай, когда стоит сдружиться с людьми однажды – и спустя любое количество лет вы продолжите общаться так, будто никогда не расставались.

Артём и Константин закончили со всеми остальными в посёлке начальную школу, а потом перешли на домашнее обучение, рассудив, что уравнения и логарифмы хоть и любопытны, но не настолько полезны, как умение выковать добротные подковы или инструменты для полей и огородов. В действительности, только так они могли усмирить свои природные дары – только упорный труд в кузнице и ковка полезных предметов могли утихомирить огонь, рвущийся из их лёгких. Род Каракулиных был единственным в своём роде на весь приморский край: у всех мужчин и женщин рода был схожий дар. Во всех других семьях дары были разными и уникальными, и никогда нельзя было предугадать, какой талант раскроется у детей. И даже те, кто входил в семью со стороны – невестки и зятья, либо через время дар свой меняли, либо в Каракулинском огне погибали. Хотя трагичных случаев было всего два и, возможно, это просто слухи и суеверия. Последний как раз случился с мамой братьев Артёма и Константина Каракулиных. Она погибла не от огня, правда, а зачахла от болезни. Но люди поговаривали, что заболела она как раз из-за того, что родовой дар не смогла перенять.

– Костя, Артём! – снова позвала Фима. – Батя Каракулины, ау!

Она ещё раз с размаху постучала по двери и позвала хозяев, когда кто-то окликнул её со спины:

– Да чего же ты раскричалась так, Фимочка-кошечка? – пробасил седовласый мужчина, вышедший из подлеска.

Батя Каракулин нёс связанную кожаной тесёмкой вязанку хвороста, перекинув её на спину. Это был мужчина в годах, среднего роста и среднего же телосложения. Выдающимися были только его плечи – те были широкими и крепкими, это выделялось даже сейчас, в начале старости. Пышная борода прятала подбородок и скулы, а кустистые брови создавали постоянную тень на ясных серых глазах. Нос картошкой был широким и бугристым, при этом делая лицо по-особенному запоминающимся и живым. Волосы его доходили длинной до коленей и сейчас были сплетены в тугую косу и перекинуты на грудь, чтобы не путались в тонких веточках хвороста. Стальной обруч венчал голову, и даже неискушённому человеку было сразу видно, что это было украшение исключительно тонкой работы. Весь образ старика резко контрастировал с утеплённым спортивным костюмом, в который Батя Каракулин был облачён. То был однотонный сине-серый фетровый костюм без каких-либо отличительных черт.

– Батя Каракулин, – радостно воскликнула Фима. – Ох, я так рада вас видеть!

– Ещё бы не рада, – хмыкнул старик, – так и руку бы всё отбила, глупая кошка. А это кто с тобой?

– Добрый вечер, я… – начал было Красибор, но Фима сделала страшное лицо и замахала руками, чтобы он замолчал.

– Чужак, значит, – заключил Батя Каракулин и поморщился.

– Это мой друг, его зовут Красибор. Он действительно не местный, Батя Каракулин, не будь к нему слишком строгим.

Фима сложила руки в молящемся жесте, и старик будто бы смягчился, но Красибор был готов поклясться, что увидел, как в его широких ноздрях мелькнула огненная вспышка.

– И что же понадобилось кошечке Фиме и её ободранному бродячему коту, который слаб, как таёжная мышь?

– Нам нужен чугунный короб. Такой, чтобы сразу с заклинанием крепким и быстрым был, – ответила Фима, проигнорировав выпад в сторону Красибора. Тому хватило ума последовать её примеру.

– Кого ловить будете?

– Полнолунных ежей.

Брови Бати Каракулина поползли вверх, он выжидающе посмотрел сначала на Фиму, потом на Красибора, и, не дождавшись реакции от них, сказал:

– А как там Саша? Артём с Костей говорили, что он был плох после взрыва.

– Почти в норме, восстанавливается, – мягко ответила Фима.

Она знала, что, Александр был для Бати Каракулина будто третьим сыном. И он, возможно, переживал то, что Александр потерял магию, чуть ли не тяжелее, чем сам Александр. Все опасались, что он для Бати Каракулина перестанет существовать, и, признаться, так всё и выглядело. Пару раз сама Фима с обидой говорила о том, как несправедливо было менять вот так отношение к человеку просто из-за того, что он стал сильнее или слабее. Но вскоре она перестала поднимать эту тему, стоило ей заметить, как сереет лицо Александра от тоски и непонимания. Потому особенно приятно было услышать, что Батя Каракулин всё же переживал и Александром интересовался.

– Ну хорошо, – буркнул старик. – Береги его, кошка. Он хоть и слабак теперь, но парень хороший. Не то, что вот этот обормот, – он резко повернулся к Красибору, заставив того вздрогнуть от неожиданности.