Никаких принцесс!

— Поздно ты задумалась об этом, Виола, — фыркает Ромион. — Не беспокойся, эту клетку еще наш отец готовил, когда понял, кем уродился его бастард. Эх, папа, снова ты мне подложил свинью: предлагали же ребенка убить…

— Ромион, ты что?! Он же твой брат!

— Посмотрим, что ты скажешь, когда мой брат начнет творить зло и сеять тьму направо и налево. Это не твой спокойный мир, Виола, здесь Темный Властелин всесилен. И вряд ли я именно тот герой, который его остановит. — Ромион задумчиво смотрит на меня. — И ты тоже. Что ж, теперь все равно ничего не поделаешь. Виола, отправляйся сейчас в свои покои — я приставлю к ним охрану на случай, если твой спутник решит вернуться. Но вряд ли он настолько глуп…

— Ты и меня запрешь?!

— Виола, звезды, иди! Кто-то здесь должен расхлебывать ту кашу, что вы с моим братцем заварили. — Ромион отворачивается и с грустью смотрит в огонь.

Угу. Друг называется. Хотя чем я недовольна? Он же прав. Нас действительно обвели вокруг пальца… Как у Туана это получилось? Еще пару недель назад я была уверена, что люблю Дамиана больше жизни!

Легко любить больше жизни на расстоянии, особенно если любимый скачет вокруг тебя на задних лапках, как преданный щенок.

И снова я сижу на подоконнике у открытого окна, глядя, как катится за горизонт солнце (до сих пор мурашки по коже на закате), и смотрю, как собирается над столицей Сиерны гроза. За дверью спальни щебечут о чем-то горничные, смеются — я сжимаю кулаки, прижимаю колени к груди и кладу на них голову. На черном небе расцветает первая молния.

А каково Дамиану внизу? Там же каменный мешок. Дамиан не задохнется?.. Я до крови, до следов от ногтей сжимаю кулаки. Из-за меня, все это из-за меня. Дамиан превратился в… в это из-за меня. Боже мой, а ведь я так хотела все сделать правильно! Неужели мое «да» вчера так сильно бы что-то изменило?..

А может, стоило согласиться? Ну пожертвовала бы своим счастьем ради Дамиана, он бы в этого… Темного Властелина не превратился. Да? Угу, испортила бы жизнь и ему, и себе.

Как ни крути, замкнутый круг. Чувствую себя пчелой, запутавшейся в нитях паутины. Плохо, все плохо и будет только хуже…

Гром сотрясает дворец, и камень в кольце у меня на пальце ярко сверкает в наступившей темноте. Успокаивающе. Словно уговаривает: не плачь, все еще будет хорошо, ты справишься… Я глажу рубин — он теплый — и, глотая слезы, думаю, что вот, даже сейчас Дамиан меня успокаивает. А я, дурочка, глупая эгоистичная фея, только и умею все портить!..

— Госпожа, давайте закроем окно.

Я вздрагиваю, но это всего лишь одна из горничных с подсвечником в руках. Она вежливо улыбается мне.

— Ваше Высочество, вы устали. Пойдемте, мы приготовим вас ко сну.

Ага, утро вечера мудренее… Я иду и мысленно познаю всю степень моего эгоизма. Я привыкла, привыкла и считаю нормальным, что люди с первого взгляда меня не любят. Это действительно нормально: я же совсем недавно была уродиной, лягушкой-переростком, которую даже коснуться противно. Уродов не любят. Сейчас я красавица и могу, пусть и волшебством, заставить себя любить. Но сама отношусь к людям так же, как раньше. Я уверена, что они не полюбят меня по-настоящему, без колдовства, значит, пусть держатся от меня подальше. И как с таким подходом к жизни я умудрилась упустить Дамиана, единственного, кто оценил настоящую меня? И что, если он думает о себе так же? Ха, ему-то что — он же всегда был красив!..

Ладно, утро вечера и правда мудренее, а то что-то я совсем разнылась. Спать, спать, спать…

Нет, но что за дурацкий этот волшебный мир! Не хочу быть принцессой фей! Пусть и мама, и бабушка катятся со своими титулами к черту на рога. А я — я уеду домой, к папе, поступлю в «бауманку», право же, это будет легче и менее волнительно. Может, встречу там кого-нибудь, милого и обаятельного, как Дамиан… Угу, что-то мне говорит, что такие, как он, на дороге не валяются. А я вот возьму и встречу! И не буду больше думать ни о каком волшебстве, ни о каких Властелинах, жизнь снова станет простой и понятной… А не как здесь, вечно какие-то пророчества, сердца, которые, оказывается, можно превратить в камень, чьи-то слуги… И все хотят захватить мир! Нет, уйду я отсюда, тут все сумасшедшие…

С этими мыслями я наконец засыпаю — свернувшись клубочком под одеялом, дрожа от холода и баюкая мерцающее кольцо.

Будит меня мерзкий грохот. Такой… протяжный, не прекращающийся, стонущий грохот. Пол кренится, прикроватный столик едет куда-то в тень, кровать тоже едет, и я вместе с ней, вцепившись в подушку. Со сна это очень страшно — аж до паники.

Потом грохот, не меняя тональности, усиливается, пол кренится в другую сторону, я вместе с кроватью тоже меняю направление и еду к другой стене, подушка под руками светится от золотой пыльцы…

И меня грубо выдирают из-под одеяла и куда-то сначала несут, потом тащат. В очередном всполохе молнии я различаю форму гвардейца и взвизгиваю:

— Землетрясение?