Никакой власти. Теория и практика анархизма

Критики левого и правого толка, порой столь же далекие друг от друга, как Ленин и Майкл Шаак, разделяли мнение о том, что пропаганда действием подразумевает стратегическую приверженность терроризму. Фактически такой смысл инициативы, сформулированной Малатестой и Кафьеро в 1870-х годах, родился в результате ряда не связанных между собой событий, не за всеми из которых на деле стояли анархисты (поскольку революционное насилие и индивидуальный террор тогда были в арсенале самых различных общественных направлений). Покушения на жизнь немецкого кайзера в 1878 году и королей Испании и Италии вскоре после того, как появился термин «пропаганда действием», стали поводом для его надуманного приравнивания к политическому насилию. Эту связь укрепил прошедший в 1881 году в Лондоне международный анархистский конгресс. Активисты со всей Европы и Америки собрались, чтобы обсудить революционную тактику. Были одобрены доводы в пользу адаптации активизма к местным условиям, принятия смешанных методов борьбы и закрепления революционной деятельности в этических принципах движения. Однако официальная пресса сообщила лишь о намерении распространять анархию посредством достижений химии и освоения современных технологий. Это способствовало созданию образа анархиста как мрачного заговорщика, но ничего не сообщало о причинах, по которым отдельные анархисты выступали за насилие при определенных условиях.

Некоторые из них, в том числе и Альберт Парсонс, довольствовались простым объяснением: анархисты находятся в состоянии войны с деспотичным государством, поэтому должны организовываться, чтобы защитить себя. Другие отстаивали применение силы, стремясь извлечь максимум выгоды из того произвола, который вызвала первая волна политических убийств. Эту позицию прекрасно изложил Иоганн Мост, автор культового произведения «Наука ведения революционной борьбы» (The Science of Revolutionary Warfare) и основной автор «Питтсбургского манифеста» 1883 года. Помимо сомнительных рекомендаций по изготовлению бомб, ядов и прочих средств революционной борьбы, Мост предлагал использовать пропаганду действием в качестве устрашающих призывов к антибуржуазному насилию. В 1881 году он был заключен в тюрьму за публикацию статьи, в которой открыто выражал восхищение убийством царя. Высказываясь по поводу вызванной анархистами паники и последовавших против них репрессий, Дэвид Николл представил свою версию тезиса о насилии. В его доводах содержался намек на месть. Рассказывая о казни четверых анархистов в городе Херес-де-ла-Фронтера в 1892 году и о расстреле полицией в 1891 году девятерых рабочих на демонстрации за восьмичасовой рабочий день, он писал:

«Анархисты — "преступники", "подонки", "мерзкие висельники". Давайте, обзывайте нас грязными словами. Гоняйтесь за нами, как за бешеными псами. Душите нас, как вы делали это с нашими товарищами в Хересе! Стреляйте в нас, как вы стреляли в забастовщиков в Фурми, только потом не удивляйтесь, когда ваши дома будут взорваны динамитом, а люди станут шарахаться от представителей правопорядка, как от шайки бандитов. "Справедливость восторжествовала!" Да неужели, господа хорошие? Справедливость?»157

При поддержке агентов-провокаторов, скандальной прессы, а во Франции и Германии самой полиции, постепенно сформировался узнаваемый образ анархистской «пропаганды действием». К тому времени, когда частота террористических актов, устраиваемых анархистами, достигла своего пика (во Франции — в начале 1890-х годов, в Испании — в 1904–1905 годах), понятия «пропаганда действием», «анархизм» и «терроризм» стали синонимами. К числу наиболее резонансных событий относятся убийства президента Франции Карно (1894), императрицы Австрии Елизаветы (1898) и президента США Мак-Кинли (1901). Некоторые анархисты совершали покушения и на обычных мирных граждан. Эмиль Анри, один из самых известных анархистских пропагандистов и сын коммунара Фортюне Анри, исходил из того, что бездействие перед лицом очевидной несправедливости превращало в соучастников последней. Его тезис «не бывает невиновных» можно рассматривать как предтечу слов Мартина Лютера Кинга о том, что «наступает время, когда молчание становится предательством», хотя, конечно, их деятельность носила прямо противоположный характер: Анри устраивал взрывы в общественных местах, самым известным из которых стало кафе Terminus у вокзала Сен-Лазар в Париже.