Никакой власти. Теория и практика анархизма

В 1973 году Колин Вард опубликовал свой выдающийся текст «Анархия в действии» (Anarchy in Action). Скромно охарактеризованная как уточняющие примечания к трудам Кропоткина, эта книга описывает самые разнообразные анархистские практики в повседневной жизни. Некоторые из них являются следствием социальных потрясений. Например, спонтанная Пражская весна или общинные объединения, которые обычно высыпают как грибы после дождя во время наводнений, пожаров и других катастроф, часто заполняя вакуум, обусловленный некомпетентными действиями правительства и (или) пренебрежением им своими обязанностями. Иногда причиной является недовольство существующими порядками, к примеру в случаях экспериментов в свободных университетах, независимых от государства, или забастовок учителей и студентов. Некоторые из этих акций положили начало таким долгосрочным проектам, как оздоровительный центр Pioneer Health Centre в Южном Лондоне или Анархический черный крест, другие представляли собой эпизодические вспышки неподчинения. Вард рассмотрел даже случай, когда жильцы саботировали решения местных советов и заменяли утвержденный унылый цвет краски при ремонтах домов на более яркий. «Партизанское садоводство» — озеленение заброшенных и приватизированных земель — представляет собой акты сопротивления, цель которых сформировать общину, установить добрососедские отношения, а заодно выразить неповиновение и обустроить ландшафт.

Представление Варда об анархии как о «способе человеческой организации, основанном на опыте повседневной жизни, организации, которая действует бок о бок с доминирующими авторитарными тенденциями нашего общества и вопреки им»233, порождает важные вопросы о связи между анархистским активизмом и анархической практикой. Сторонники Варда утверждают, что, нормализовав анархизм, он показал, как люди, не относящие себя к анархистам, меняют социальные порядки или, по крайней мере, противодействуют наихудшим проявлениям государственного регулирования. Критики же настаивают, что Вард переоценил преобразующую силу современных анархических экспериментов и что его подход поощряет пассивность. Проблема с повстанческим анархизмом Бонанно состояла в том, что его позиция, по сути, отнимала силы у движения: чтобы увидеть, как работает анархия, достаточно было поверхностных действий — не было нужды провоцировать других, вмешиваться самим или участвовать в конкретных инициативах и экспериментах, поскольку исчезал стимул менять реальность.

Таким образом, вопросы, которые порождает идея Варда, касаются отличительных черт анархистского активизма и открытости анархизма для массовых инициатив. Что отличает анархию в действии от бдительности белых ополченцев, «ку-клукс-клана без колпаков», которые якобы защищали белые кварталы в Новом Орлеане после урагана «Катрина» и хвастались убийствами чернокожих американцев, пока полиция отказывалась их замечать?234 И как анархисты добиваются того, чтобы их активизм был полезен маргинализированным и угнетенным группам населения?

Анархизм и феминизм

Взаимосвязь анархизма и феминизма ставит в центр внимания ряд вопросов из области анархистского активизма и анархизирующего действия. У анархизма сложные взаимоотношения с феминизмом. С одной стороны, женщины-анархистки выступали с резкой критикой доминирующих тенденций в феминизме и призывали к его анархизации. С другой, антифеминистские настроения в анархизме подтолкнули представительниц анархического феминизма к тому, чтобы бросить вызов патриархальным устоям. Первое побудило анархисток разъяснить особенности своей политики, пролив свет на две основные концепции в анархистском активизме: прямые действия и префигурация. Второе показывает, как феминистская критика непрерывно способствует преобразующим изменениям внутри анархистских движений.

Мобилизация женщин для участия в предвыборных кампаниях в конце XIX века сформировала анархическую критику. По некоторым признакам феминизм появился раньше суфражистских кампаний: борец за права трудящихся, социалистка Флора Тристан, которую ее внук Поль Гоген называл «анархистским синим чулком»235, была убежденной сторонницей социалистического феминизма в 1830–1840 годах. Однако борьба за избирательные права не только повысила значимость феминизма, но и помогла сузить его определение как движения, направленного на расширение гражданских прав. При этом она также разделила феминисток по партийно-политическим линиям и отделила анархисток от неанархисток, исходя из отношения к вопросам организации и стратегии.