Никакой власти. Теория и практика анархизма

Огромное количество публикаций о протоколах, составленных в лагерях протеста, об уличных преследованиях, неуважительном отношении и соглашательстве указывает на то, что феминисткам еще предстоит борьба с сексуальным насилием, ставшим привычным в среде анархистов. Тем не менее «феминистский поворот» в анархизме показывает, что множество движений, направленных против угнетения и не относящих себя к анархистским, поддерживают анархистскую критику доминирования. Это дает анархистам возможность противостоять недостойному поведению в своих рядах, пересмотреть границы недоминирования и скорректировать анархические культуры. Отвечая на вопрос, является ли анархист «человеком какой-то определенной эстетики» или «человеком, размышляющим о ценностях патриархата, класса, расы и пола, которые существуют в обществе и внутри нас самих», критики испанского «анархо-мачизма» рассказывают, как феминизм трансформирует анархизм в Мадриде:

«Забавно, что, когда вы называете анархиста "мачистом", он обычно обижается и даже не пытается заглянуть внутрь себя… Если ты действительно анархист, ты стараешься разобраться в себе, когда тебя критикуют…

Роль наставника, которую мы должны при этом играть, — вот один из парадоксов… Когда анархисты вокруг меня не понимают идей феминизма… я злюсь — ведь эти идеи не новы, и если они и впрямь анархисты, то должны иметь о них какое-то представление!.. Если бы те, кто называет себя анархистами, действительно выступали против всех иерархий, нам не пришлось бы называть себя "радикальными анархо-феминистками". Мы были бы просто анархистами. Но поскольку термин "анархизм" используется неверно, просто как дань моде, он теряет свой смысл»248.

Участие анархистов в гендерной, трансгендерной политике и политике идентичности, борьбе коренных народов и антиколониальных движениях порождает параллельные процессы обучения. Как показывает критика Тайяаке Альфредом западных предубеждений в анархизме, обмен знаниями зачастую дается непросто. Среди анархистов идут споры о том, до какой степени новые идейные течения меняют анархизм. Эти споры служат показателем того, как анархисты судят об анархизме, сравнивая его с низовыми практиками недоминирования широких масс, отдельных анархических групп и движений.

Со времен Прудона анархисты описывали процессы анархизации как разрушительные и агонистические. Сам Прудон считал, что анархия — это вечное движение социальных сил, которые реализуют себя через парадокс или антиномию и достигают временного равновесия. Нарушение гармонии, или в более позитивном ключе — концептуальный подход к ней как к необходимому условию для постоянного движения, является доминирующей темой в литературе XIX века. Европейских анархистов часто вдохновляла ядерная физика, художники-неоимпрессионисты в своих ярких, пикселизированных полотнах отображали идею единства жизни. Но у идеи поиска порядка в распаде, разделении и агонизме куда более древние корни. Сакаэ Осуги, пропагандист и эсперантист, убитый в 1923 году японской военной полицией, предложил следующую эстетическую концепцию: «Признавая высшую красоту жизни в ее свойстве распространяться, сегодня я вижу высшее проявление этой красоты лишь в мятеже и разрушении. В наши дни, когда реальность завоевания расширилась до предела, гармония перестала быть красотой. Красота существует только в борьбе. Гармония сегодня — это ложь. Истинна же только борьба»249.

Анархистский активизм развивается через вызовы и противоборство, поскольку анархисты «должны предпринимать шаги, чтобы понять, как лучше действовать, как обучать себя и как относиться к себе критически»250. Анархо-феминизм показывает, что разрушение анархических истин происходит путем болезненных столкновений, но в то же время это разрушение может быть конструктивным.