Никита ищет море

– М-да, – вздохнул Король. – Телескоп я не смогу. Может быть, что-то другое? Я ведь по дереву работаю.

Он с надеждой поглядел на Никиту. Тот зашагал по маленькому магазину из угла в угол, придумывая, какой еще подарок может порадовать его бабушку, Мандолину Васильевну.

– Сделай Ориона! – осенило Никиту.

– Кого?

– Охотника Ориона! Это любимое бабушкино созвездие!

Прошедшей ночью, когда они сидели на крыше сарая, бабушка сказала Никите, что ей больше других созвездий нравится Орион – сильный и смелый охотник, который бежит по небу вместе со своим верным псом. Когда-то Орион был ослеплен, но сумел дойти до того места, где каждое утро восходит на небо бог солнца Гелиос, и лучи Гелиоса вернули ему зрение. Правда, увидеть охотника можно будет только ближе к осени. «Раньше конца августа он не появится», – сказала бабушка.

– Орион, – задумчиво повторил Король. – А как он выглядит?

Никита остановился перед Королем, выставив одну ногу вперед и прицелившись в плотника из воображаемого лука. Именно так накануне изобразила Ориона бабушка, встав во весь рост на крыше сарая. Король склонил голову набок, внимательно рассматривая Никиту.

– Ну что же, – сказал Король, и в глазах его засияли звезды. – Посмотрим.

* * *

Когда Никита вышел из магазина с пакетом муки в руках, Спутника нигде не было. На дороге стояла Оля и, сунув руки в карманы, жевала кончик своей косички.

– А где… – начал Никита и осекся, поглядев туда, куда указала Оля.

По улице шли, удаляясь от них, Кузин и Спутник. Кузин шаркал галошами по асфальту и размахивал длинными руками, придавая равновесие своей шаткой походке. Спутник, как обычно, трусил следом, подняв вопросительный хвост.

У Никиты опустились плечи. Пакет с мукой превратился в чугун. Сердце тоже превратилось в чугун и потянуло Никиту вниз.

– Ничего, он к тебе завтра опять придет, – попыталась ободрить Никиту Оля. – Ты же его кормишь.

Никита хотел возразить ей, что совсем не в корме дело – Спутник любит его, потому что Никита с ним добр и не лупит пса, как этот проклятый Кузин. Но и язык его превратился в чугун и лежал во рту тяжело и неподвижно.

– К тебе родители сегодня приезжают? – повернулась Оля к Никите.

Никита медленно кивнул.

– Своди их на море.

«Куда?» – одними глазами спросил Никита.

– На море, – махнула Оля куда-то в сторону луга и канавы. – Меня батя возил однажды. На велосипеде. Вон по той дороге мимо поля. Сначала Бобря, на перекрестке у Бобри – направо. Потом Луково, за ним – налево в лес. В лесу – по большой просеке, а там уже море.

– Море? – выговорил Никита.

– Ну да, у нас его все так называют – море, – подтвердила Оля. – Пешком дойти можно.

– А почему ты раньше про него не говорила? – с недоверием спросил Никита.

Оля пожала плечами.

– Ты не спрашивал.

Никита открыл рот, чтобы спросить, какая в этом море вода – пресная или соленая, но Оля его опередила:

– Мне домой надо. Лизе привет передам!

Она махнула ему рукой и быстро зашагала по дороге.

* * *

Никита ворвался в дом с громкими воплями, призывая бабушку. Переступив порог, он тут же споткнулся о полено, которое сам же бросил в прихожей утром (это полено было похоже на дракона, и Никита играл с ним, да так тут и оставил). Споткнувшись, он полетел вперед, уцепился за висящий на гвозде бабушкин дождевик, оборвал ему вешалку и рухнул на пол вместе с дождевиком. Падая, Никита выпустил из рук пакет с мукой, тот шлепнулся вниз и лопнул. Пум! Никиту окутало белое облако.

– Ты меня звал? – появилась в прихожей бабушка.

Присыпанный мукой Никита, шумно сопя, глядел на нее из центра мучного взрыва.

– Сейчас принесу тряпку и веник, приберешься, – невозмутимо сообщила бабушка и удалилась.

Когда она вернулась – с похожим на дикобраза веником, железным совком и страшной половой тряпкой, – к Никите вернулся дар речи, и он задал тот вопрос, на который так хотел получить ответ:

– Бабушка, тут правда море есть?

Бабушка удивленно поглядела на Никиту, и тот замер: неужели нет? Но через секунду ее лицо прояснилось, и она сказала:

– А, ты про водохранилище. Его тут морем зовут. Да, есть.

Она протянула руку и помогла Никите подняться.

– А ты там была? – спросил Никита, слизывая муку с губ.

Бабушка сунула Никите мокрую тряпку, сама принялась сметать муку в совок и ответила не сразу:

– Лет десять назад.

– Десять?

Никита уставился на бабушку. Как можно жить рядом с морем – пусть даже не совсем морем, а водохранилищем, – и не ходить туда? Да еще целых десять лет!

– Это не важно, – буркнула бабушка. – Смотри-ка, тут все же хватит на блины!

Она аккуратно подняла с пола треснувший пакет, в котором еще оставалась мука, и взвесила его в ладонях.

* * *

Они приехали, все-таки приехали. Как Никита только не лопнул от нетерпения, пока их ждал.

– Мама, ты зачем постриглась? Никогда больше не стригись!

Мама сунула в рот блин – целиком – и принялась жевать, смешно тараща глаза на Никиту.

– Мама! – Никита топнул ногой.

– Ты уже пятый раз меня спрашиваешь, зачем я постриглась, – проглотив блин, проговорила мама.