Никита ищет море

– Хорошо, – проговорила бабушка. – Я вам приношу извинения, – она помолчала, подбирая слова, – за то, что мы вас заставили волноваться. Никаких огнедышащих драконов, никаких спичек, никакого огня – обещаю. Давайте завтракать.

Она подошла к плите, зажгла ее сама, поставила чайник.

– Хм, – подал голос папа. – Мы тоже просим прощения, Маргарина… Маргарита Васильевна. Мы просто немного испугались.

Мама с улыбкой встряхнула Никиту и подмигнула ему: мол, все наладилось, видишь. Но Никита был уверен, что ничего не наладилось. Он был обижен и на папу с мамой – они не поверили в то, что он достаточно взрослый, чтобы иметь дело с плитой, – и на бабушку, которая так легко сдалась и согласилась не подпускать Никиту к огню.

– Ну-ка, держи!

Перед носом Никиты очутилась огромная миска с тестом. Из теста торчала ложка.

– Тесто перемешай, я сырники сделаю, – сказала бабушка.

Никита помотал головой.

– У тебя отлично получается тесто замешивать, – сказала бабушка. – А вы, – обратилась она к маме, – сходите в погреб за новой банкой варенья. А вы, – указала она на папу, – спилите ту сухую яблоню, которая растет между сливой и крыжовником. Пилу найдете под крыльцом.

Мама послушно встала и вышла из кухни. Папа, пробормотав «угу», вышел следом. Никита сел на пол. Бабушка села напротив по-турецки и сказала:

– Ну и сердит же ты.

Никита молчал. Бабушка пододвинула к нему миску.

– Это тесто надо перемешивать изо всех сил, иначе оно тебе не поддастся.

Никита бросил на бабушку хмурый взгляд. Бабушка взялась за ложку и принялась быстро-быстро перемешивать тесто. Она все увеличивала скорость, ее рука с зажатой в ней ложкой работала как мотор.

– Уф! – воскликнула она, останавливаясь и бросая ложку. – Пальцы свело.

Никита протянул руку и взял ложку. Левой рукой ухватил миску. Провел ложкой по кругу сквозь плотное тесто. Сделал еще пару кругов.

– Со всей силы, – напомнила бабушка, вставая на ноги.

Крепко держа миску, Никита принялся перемешивать тесто.

– Быстрее! Сильнее! Р-р-р! – раскатисто зарычала бабушка.

Никита прыснул со смеху – уж очень смешно это у нее получилось.

– Налегай! Не жалей! Бей! – бабушкины возгласы становились все громче.

Никита тоже зарычал – р-р-р! – и принялся работать ложкой с такой силой и скоростью, что в миске образовался тестяной смерч.

– Не сбавляй оборотов! О-го-го, что за сила! – крикнула бабушка.

Брызги теста полетели в стороны и – шмяк, шмяк, шмяк – приземлились на пол вокруг Никиты. Бросив ложку и откинувшись назад, Никита рассмеялся. Правая рука горела. Бабушка схватила тряпку и, присев, начала вытирать пол.

– Лучшее тесто в моей жизни, – сказала она.

– В моей тоже! – подхватил Никита, тряся уставшими руками.

Спустя несколько минут бабушка уже пекла сырники, Никита накрывал на стол.

– Бабушка, ты пойдешь с нами на море?

– На море? – переспросила бабушка, не оборачиваясь. – Нет, у меня дел много.

– Я думал, ты нам дорогу покажешь, – разочарованно проговорил Никита.

– Я плохо помню туда дорогу, – помолчав, ответила бабушка.

С улицы донесся вопль – «эй!» – и знакомый голос позвал:

– Ни-ки-та!

– Вот кто вам дорогу покажет, – сказала бабушка.

* * *

После завтрака они отправились на поиски моря – мама, папа, Никита и Оля. Мама несла в своем рюкзаке дюжину сырников, два яблока и бутылку воды. Папа нес термос с горячим чаем и фотоаппарат. Узнав про фотоаппарат, Оля тут же начала просить, чтобы папа ее снял. Она забегала вперед и становилась посреди дороги в какой-нибудь странной позе. Вид у нее при этом был донельзя дурацкий, как казалось Никите. Папа отмахивался от Оли и обещал сфотографировать ее потом, при случае, но он не знал Олиного характера. Снова и снова она становилась ему поперек дороги и застывала каракатицей, и папе пришлось сдаться. Он достал фотоаппарат и щелкнул Олю, после чего она ненадолго успокоилась и пошла рядом с Никитой как приличный человек.

– Как там Лиз… то есть мышонок? – спросил Никита.

– Лиза? Отлично! – отозвалась Оля. – Я над ней опыты ставлю: разумная она или нет.

– Какие опыты! – воскликнул Никита. – Я тебе не разрешал никакие опыты проводить!

– А запрещал разве? – хмыкнула Оля.

Действительно, не запрещал. Ему вообще не пришло в голову, что Оля задумает ставить над мышонком опыты.

– Не бойся, – Оля похлопала Никиту по плечу. – Ничего с Лизой не будет. Я просто даю ей несъедобные вещи – бумагу, камешки, пенопласт – и смотрю, съест она их или нет. Если съест – неразумная, если отвернется – разумная.

– Пенопласт? – вскричал Никита.

– Она его выплюнула, – успокаивающе махнула рукой Оля. – Пока что ни одной несъедобной вещи не проглотила. Надо усложнить опыт: натереть пенопласт сыром, чтобы запах сбивал ее с толку.

– Слушай… – начал Никита, но тут их окликнули мама и папа, которые ушли далеко вперед и теперь стояли у перекрестка и не знали, куда сворачивать.

– Направо! – крикнула Оля и побежала их догонять.