Никита Хрущев

— Правильно, — вновь поддержали его из Президиума.

— Если сейчас разобрать архив МВД, я убежден, на 80 процентов населения есть анкеты МВД, на каждого дело разрабатывают.

В зале сочувственный смех.

— Меч надо держать острием против врагов и чтобы он не был направлен против своих людей. А для этого нужно МВД посадить на свое место. Надо создать хорошие разведывательные и контрразведывательные органы. Но МВД будет подконтрольно партии, подконтрольно правительству.

Хрущев, как он часто это делал, вспомнил прошлое:

— Товарищи, я человек, как говорится, «старого» режима [в зале смех]. Я в первый раз увидел жандарма, когда мне уже было, наверное, 24 года. На рудниках не было жандармов. У нас был один казак-полицейский, который ходил и пьянствовал. В волости никого, кроме одного урядника, не было. Теперь у нас в каждом районе начальник МВД, у него большой аппарат, оперуполномоченные. Начальник МВД получает самую высокую ставку, больше, чем секретарь райкома партии.

Из зала Никиту Сергеевича охотно поддержали:

— В два раза больше, чем секретарь райкома.

— Но если ему создали такую сеть, нужно что-то делать. — продолжал Хрущев . — Конечно, если деньги платят, то нужно что-то делать. А если проступков нет, а начальство спрашивает, ты, сукин сын, работаешь. Если нет, так надо сделать. Я знаю по Москве, в прошлом году человека осудили на 25 лет, потому что агент сам выдумал дело на этого человека, и его осудили.

Хрущева поддержал министр обороны Н. А. Булганин:

— Надо завести контроль над этими органами по конкретным практическим вопросам. Бюро обкома, крайкома, ЦК республики, Президиум ЦК должны знать, кого арестовывают, как допрашивают, кто сидит в тюрьме, каковы там порядки.

Хрущев стоял на своем:

— Главное — усилить партийную работу среди работников МВД.

Не только Хрущев, весь корпус партийных секретарей не хотел, чтобы чекисты за ними присматривали. Поэтому положение органов госбезопасности в хрущевские годы изменилось, их полномочия и влияние сократились.

Заговорили и об экономической ситуации.

Хрущев:

— Довели до последней степени сельское хозяйство. Дальше терпеть нельзя: молока нет, мяса мало. Объявили переход от социализма к коммунизму, а муку не продаем. А какой же коммунизм без горячих лепешек, если говорить грубо.

Голос из Президиума:

— Картошки нет.

Хрущев:

— У нас на 3,5 миллиона голов коров меньше, чем было до войны. Раз меньше коров, значит, меньше мяса, меньше масла, меньше кожи... Мы по картошке и овощам три месяца обсуждаем вопрос, три месяца не можем принять решения. Это, товарищи, позор. Ведь к нам придут и скажут: слушайте, дорогие товарищи, вы нас учите, как строить социализм, а вы у себя картошки выращивать не умеете, чтобы обеспечивать свой народ, капусты у вас в столице нет.

Стало ясно бедственное положение страны. В том числе и по причине введенного Сталиным жесткого налогообложения крестьянина. Крестьян обложили непосильными налогами, они бежали из деревни, уже выращенный урожай пропадал. Налогом облагалось каждое дерево в саду. Крестьяне вырубали сады, забивали скот, не в силах выплатить налоги.

Хрущев:

— Говорят, нет внимания партийных органов к этому вопросу. Никакое внимание не поможет, если с этой коровы надо отдать определенное количество молока и с этой же коровы министр финансов товарищ Зверев берет налог. Когда подсчитать все, что сдает колхозник за корову, то получается, что ему остается только навоз. Поэтому колхозник принимает решение избавиться от этой коровы.

Маленкова век не долог

Георгий Максимилианович Маленков прожил долгую жизнь. Но власть он утратил быстро, потому что опрометчиво оставил Хрущеву ослабевший партийный аппарат, забыв, как за тридцать лет до этого подобную ошибку совершили ленинские соратники. Не понимали, каким мощным инструментом станет партийный аппарат в руках умелого секретаря ЦК. Они обманулись насчет Сталина, а Маленков недооценил Хрущева. Все ошиблись в Никите Сергеевиче, принимая его за простачка, с которым легко сговориться! Привыкли, что Сталин ернически именовал его «Микитой», и думали, что тоже смогут им командовать.

Сталин всегда сохранял за собой пост секретаря ЦК, а Маленков 14 марта 1953 года на Пленуме ЦК от него отказался, «имея в виду нецелесообразность совмещения функций председателя Совета министров СССР и секретаря ЦК КПСС».