Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Так считал не один я. Да и рассуждая с позиций исторической объективности, крови не удалось бы избежать, примени Советский Союз силу или нет, и вне зависимости от того, какая из противоборствующих сторон взяла бы верх. Только в одном случае пролились бы реки крови наших сторонников, их в Венгрии насчитывалось немало, и счет пошел бы на многие сотни тысяч, в другом — пострадали наши противники. К сожалению, развенчание кровавых диктаторов и диктатур в истории никогда еще не обходилось без крови. С разных сторон одни и те же события видятся очень по разному: борцы за свободу для одних, для других — кровавые террористы.

Серов прислал отцу очередной альбом с фотографиями пустынных улиц Будапешта: стены домов выщерблены снарядами и пулями, витрины и окна зияют провалами или забиты досками.

Посольство доносило: в своей массе народ поддерживает проведенную акцию. В восстании, судя по шифровкам Андропова, активно участвовала лишь горстка антикоммунистически настроенной интеллигенции. Ей удалось привлечь на свою сторону учащуюся молодежь. Рабочий класс, особенно за пределами Будапешта, не поддерживал контрреволюционных призывов. В одних местах он держал нейтралитет, в других — изготовился к отпору.

По мнению посольства, не удалось вовлечь в вооруженную борьбу и крестьянство, на призывы выхода из колхозов они не отреагировали. Продолжали спокойно работать.

Следовал вывод: восстание не имело поддержки в народе, его разгром получит положительный отклик среди значительной части населения Венгрии.

Кризис в Польше, а особенно венгерская трагедия оказали огромное влияние на демократические процессы не только в этих странах, но и в Советском Союзе. Я не погрешу против истины, если скажу, что при принятии решений вплоть до 1964 года, дальше я просто не знаю, в головах членов Президиума ЦК КПСС постоянно отдавались громыхающие залпы орудий в Будапеште.

Андропов, проведший все эти дни в городе, Суслов и Микоян, ночевавшие в наших войск на военном аэродроме, и не бывавшие там наши руководители оказались травмированными Венгрией.

Я отчетливо помню резкие интонации возражений отцу, когда он высказывался о целесообразности дальнейшей, пусть очень робкой либерализации нашего общества. Наперебой начались увещевания: «Как можно, Никита Сергеевич? Вспомните, в Венгрии тоже все начиналось с "Кружка Петефи", а кончилось чем? Кровопролитием».

Эти аргументы на отца действовали. Он отступался. И при подготовке пресловутых проработок интеллигенции в начале 60-х годов тоже маячило пугало «Кружка Петефи» и ожидаемых трагических последствий. А отсюда естественное требование: удавить крамолу в колыбели. Давили не без успеха, но и без пользы.

Несколько слов об отношении отца к судьбе Имре Надя, искавшего спасения в югославском посольстве, казавшемся ему надежным и единственно приемлемым для него, коммуниста, убежищем. Надь не счел возможным, как кардинал Миндсенти, обратиться за помощью к американцам.

Югославы спасли бывшего премьера, но этот шаг до крайности натянул отношения отца с Тито. Отец считал себя обманутым, преданным, а Тито — ведущим двойную игру. «Ведь он поддержал вмешательство, и не просто поддержал, а подталкивал нас», — негодовал отец. Масла в огонь подлило выступление Карделя с осторожным осуждением наших действий. С тех пор отец относился к нему с плохо скрываемым недоверием и неприязнью.

Пребывание Имре Надя в посольстве тяготило Тито. В его планы не входил разрыв только что наладившихся отношений с Москвой. Поэтому он с облегчением воспринял заверения Яноша Кадара: в случае выхода Имре Надя из здания посольства венгерские власти не арестуют его. Именно не арестуют, а не гарантируют безопасность и неприкосновенность. Советская сторона никаких обязательств на себя не брала, а югославы подобных условий не ставили, хотя знали, что в городе распоряжается советский комендант. Отец, не колеблясь, санкционировал арест Имре Надя. Теперь обманутым оказался Тито.

— На свободе в Будапеште Надь Имре представляет слишком серьезную помеху для деятельности Кадара, — пояснил мне отец свою позицию в ответ на очередной вопрос. — Неизбежно вокруг него начнут собираться недовольные, а у нынешнего руководства и без него забот хватает. Пусть поживет в Румынии, пока положение стабилизируется, правительство укрепится, наберет силы. Живет же у нас Ракоши.

О возможности суда, а тем более физического уничтожения Надя речи не заходило.

— Пройдет время, там видно будет, — неопределенно высказался отец.