Никогда не поздно

— Ашрадар… — название самой неприступной твердыни Северного Края, канцлер произнес задумчиво, медленно, словно бы смакуя его на вкус. — Знаете, Айрин, когда шесть лет назад мой сын вернулся в столицу, а затем, наплевав на диплом, к которому стремился несколько лет, на обязательства, на друзей и родных и сорвался в Северный Край, я был обескуражен. Попытался выяснить у него, но Леммард… он всегда был слишком независим, чересчур самостоятелен и в любом вопросе принимал только свое мнение за единственно верное. Он не стал мне ничего рассказывать и… пришлось выяснять все самому.

Канцлер замолчал и продолжил медленно двигаться вперед, заставляя и меня перебирать ногами. Мою руку он так и не выпустил, так что и выбора у меня особого не было.

— Это было не очень сложно. Узнать, что случилось и почему единственный наследник Нэшвиллов, вдруг решил пустить свою жизнь под откос. Куда как сложнее оказалось понять, почему вы так поступили? — и вот теперь канцлер остановился. Резко обернулся и посмотрел на меня в упор.

Взгляд у него был… не тяжелый, но пронизывающий насквозь. Мне показалось, что лорд Брокк читает все мои мысли, видит все мои желания. Страшный он был. На самом деле страшный. А знание того, что для этого человека нет преград, делало его еще страшнее.

— Так что же случилось, Айрин? Что заставило вас, одну из лучших адепток на курсе, бросить все, отринуть то блестящее будущее, что ожидало вас в столице, а ведь вы знали, что за вами уже было закреплено место помощника придворного мага. У вас даже дата свадьбы была назначена, но… Что случилось?

Я молчала. Сказать не могла, виной всему печать. Но… я не верила, что он не знает. Нет, в том, что лично лорд Брокк, канцлер Сангора, не участвовал в наложении на меня печати, я была уверена. А вот в то, что он не смог выяснить, что случилось — верить не получалось. Скорее всего, ему просто преподнесли иную, изрядно искаженную версию произошедшего.

Я кусала губы, раздумывая над всем сказанным и невысказанным, а затем вдруг поняла.

— Вы знали! — вскинув голову, посмотрела прямо в глаза Брокку-старшему. — Все время знали, где я.

— Конечно, — он не думал отпираться. — Вы собирались стать моей невесткой, Айрин. Признаюсь, то время, что вы лично находились за стенами Академии, я не следил за вами, считал, что в этом нет необходимости, и просчитался, как мы можем судить. Больше я такой ошибки допускать не собирался, особенно, учитывая, что вы все же были слишком дороги моему единственному сыну.

Я молча глотала воздух, чувствуя как внутри все леденеет. Он знал. И если знал о том, что я в Оруме, то и… о Крисе… о нем тоже знал.

— И да, — все же Брокк наверняка умеет читать мысли, — я очень надеюсь, что вы познакомите меня с внуком. По слухам, он уже сейчас очень одаренный мальчик.

Я покачнулась. Перед глазами потемнело и, наверное, я все же закончила бы этот разговор на земле, если бы канцлер не успел вовремя меня подхватить. Осторожно придержал, прижимая к себе одной рукой, дал время прийти в себя.

— Лемм…

— С сыном я этими сведениями не делился, — тут же поспешил заверить мня канцлер. — Он слишком самонадеян и… упрям, что уж тут. Последние годы, мы общались с ним только в пределах рабочих вопросов. Но мы все же отошли от темы, Айрин. Я хочу знать, что произошло?

Я крепко зажмурилась, до черных точек перед глазами, сделала несколько глубоких вдохов.

— Простите, я не могу сказать…

Канцлер молчал. И смотрел на меня задумчиво. О чем он думал, не представляю, по почему-то было страшно даже представить себе результаты этого его мыслительного процесса.

— Хорошо, — он медленно кивнул, отпустил меня, осторожно придерживая за локоть, затем, когда удостоверился, что падать я больше не стремлюсь, не спрашивая и не предлагая, положил мою ладонь на сгиб своего локтя и продолжил прогулку. — По всей видимости, на вас, как и на остальных участниках той давней истории, наложено какое-то заклинания. Что ж, пойдем другим путем. В отличие от Лемма, я не бросился за вами в погоню, а попытался провести расследование причин, по которым вы решились покинуть Академию и столицу.

Мне стало нехорошо. Та история не должна была выплыть наружу. Просто, не должна. Я не хочу снова переживать все это, не желаю обострения отвратительного чувства вины. Оно никуда не делось за шесть лет, но я научилась жить с ним, а теперь… Я не желаю повторения!

Но канцлер был неумолим. Он просто не позволил мне сказать и слова, мотнул головой, призывая не мешать ему и продолжил. Холодно, отстраненно…

— За двое суток до вашего отъезда, в Академии случилось трагедия. Во время тренировок, адепты случайно, — это вот «случайно», он особо выделил голосом, сделал ударение на этом слове, — провели какой-то запрещенный ритуал. То есть, по словам ректора, проводимый ими ритуал был вовсе не запрещенным, но что-то вышло из-под контроля и… один из адептов погиб.