Никогда, никогда

Я смотрю на то, что надето на мне, затем на одежду, лежащую в пакете.

– Почему я так одета?

Он пожимает плечами.

– Это было надето на тебе, когда Сайлас нашел тебя вчера вечером.

Сайлас открывает передо мною дверь ванной. К одежде прикреплены бирки, и я срываю их и начинаю переодеваться. Симпатичная черная блузка с длинными рукавами и джинсы, которые сидят на мне как влитые. Разве в снах человек переодевается в новую одежду?

– Мне нравится этот сон! – кричу я через дверь ванной.

Закончив переодеваться, я распахиваю дверь и хлопаю в ладоши.

– Ладно, парни. Пошли. Куда мы идем?

34

Сайлас

Я быстро осматриваю гостиничный номер, пока Чарли и Лэндон выходят за дверь. Взяв из стоящей под столом корзины для мусора мусорный пакет, я запихиваю в него все наши записи. И, удостоверившись, что я собрал все, следую за Чарли и Лэндоном.

Когда мы подходим к машине, Чарли все еще улыбается. Она думает, что все это сон, и мне не хватает духу сказать ей, что это не так. Это не сон, а кошмарная реальность, в которой мы живем уже больше недели.

Лэндон садится в машину, но Чарли останавливается возле задней двери.

– Ты хочешь поехать впереди вместе с твоим братом

? – спрашивает она, изобразив пальцами кавычки.

Я качаю головой и открываю дверь.

– Нет, ты сама можешь поехать на переднем сиденье. – Когда она начинает поворачиваться, я сжимаю ее предплечье и, наклонившись, шепчу ей в ухо: – Это не сон, Чарли. Это реальность. С нами что-то происходит, и ты должна отнестись к этому серьезно, чтобы мы смогли в этом разобраться, понятно?

Когда я отпускаю ее руку, у нее округляются глаза. Она больше не улыбается и не кивает. А просто садится в машину и закрывает дверь.

Я усаживаюсь на заднее сиденье и достаю из кармана мой телефон.

На нем есть напоминание, и я открываю его.

Первым делом езжайте в полицейский участок. Заберите ее рюкзак и прочтите все записи, письма и дневники… так быстро, как только сможете.

Я закрываю напоминание, зная, что в ближайшие два часа получу еще пять напоминаний. Я знаю это… потому что помню, как вчера вечером устанавливал каждое из этих напоминаний.

Я помню, как делал все эти записи, которые лежат сейчас в гостиничном мешке для мусора, зажатом в моей руке.

Я помню, как обхватил ладонями лицо Чарли за несколько секунд до того, как часы показали 11.00 утра.

Я помню, как шепнул ей никогда-никогда перед тем, как поцеловал ее.

И помню, как через десять секунд после того, как наши губы соприкоснулись… она отшатнулась, не имея ни малейшего представления о том, кто я. У нее не осталось никаких воспоминаний о последних сорока восьми часах.

Однако… сам я помнил каждую минуту последних двух суток.

Но я не мог сказать ей правду. Я не хотел пугать ее, и мне казалось, что ей будет спокойнее, если она будет думать, что я нахожусь в таком же положении, как и она сама.

Я не знаю, почему на этот раз я ничего не забыл и почему она опять все забыла. Мне следовало бы испытывать облегчение, раз то, что происходило с нами обоими, больше не происходит со мной, но я не чувствую никакого облегчения. Я разочарован. Я бы предпочел снова потерять память вместе с ней, чтобы ей не приходилось переживать это в одиночку. По крайней мере, когда это происходило с нами обоими, мы знали, что можем докопаться до сути этого вместе.

Но теперь то, что казалось мне незыблемым шаблоном, сломалось, а значит, понять, в чем тут дело, становится еще труднее. Почему я на этот раз не забыл, а она снова забыла? Почему мне кажется, что я не могу ей об этом сказать, не могу быть с ней откровенным?

Я по-прежнему не знаю, кто я и каким был прежде, я помню только последние сорок восемь часов, то есть совсем немного. Но это все равно лучше, чем те полчаса воспоминаний, которые есть у Чарли.

Наверное, мне следовало бы сказать ей все как есть, но я не могу. Я не хочу пугать ее, и мне кажется, что единственное утешение, которое сейчас есть у нее, это сознание того, что в этой истории она не одна.

Лэндон смотрит то на меня, то на нее. Я знаю, он думает, что мы потеряли рассудок. В каком-то смысле мы действительно потеряли рассудок, но не так, как думает он.

Он нравится мне. Я не был уверен, что он явится к нам сегодня утром, как я его просил, ведь он до сих пор сомневается. Мне нравится, что, хотя он и сомневается в том, что мы действительно потеряли память, его преданность мне оказалась сильнее его сомнений. Наверняка на свете мало таких преданных братьев.

Большую часть пути к полицейскому участку мы молчим, пока Чарли не поворачивается к Лэндону и не смотрит на него.

– Откуда ты можешь знать, что мы не обманываем тебя? – вопрошает она. – Почему ты вообще потворствуешь нам, если ты сам не имеешь отношения к тому, что с нами произошло? – Похоже, он внушает ей большее подозрение, чем я.

Лэндон сжимает руль и смотрит на меня в зеркало заднего вида.