Никогда Никогда

— Мы как раз собирались уезжать, — говорю я ей. — Чарли пора домой.

Та смеется и качает головой:

— Ой, я тебя умоляю! Ее мама наверняка так наклюкалась, что думает, будто она уже в кровати. Езжайте за нами, мы собираемся к Эндрю.

Чарли улыбается, но отказывается:

— Не могу, Анника. Увидимся завтра в школе, ладно?

У подруги обиженный вид. Девушка фыркает, когда Чарли начинает закрывать дверь, несмотря на то, что она стоит на пути. Анника отходит, и Чарли блокирует дверцу.

— Езжай, — говорит она.

Я повинуюсь. С радостью.

Мы отъезжаем на милю от заправки, и Чарли прочищает горло. Это не помогает, ее голос все равно хриплый:

— Тебе, наверное, стоит удалить это видео.

Мне не нравится ее предложение. Я планировал пересмотреть его по приезде домой.

— В нем могут быть подсказки, — говорю я. — Думаю, нам стоит еще раз его посмотреть. Послушать, чем оно закончится.

Она улыбается, но тут на мой телефон приходит сообщение от отца. Открываю его.

Папа: Возвращайся домой. Один, пожалуйста.

Я показываю сообщение Чарли, и она кивает.

— Только завези меня ко мне.

Остаток поездки проходит в легком дискомфорте. Мне кажется, из-за этого видео мы увидели друг друга в несколько ином свете. Необязательно плохом. Прежде, когда я смотрел на нее, она была просто девушкой, переживающей тот же странный кошмар, что и я. Теперь я вижу девушку, с которой занимался любовью. И довольно долго. Девушку, которую я, судя по всему, до сих пор люблю. Хотел бы я вспомнить, каково это.

После найденной очевидной связи между нами, меня еще больше удивляет, почему она изменяла мне с этим Брайаном. Теперь мысли о нем наполняют меня куда большей злостью и ревностью, чем до видео.

Когда мы паркуемся на ее улице, Чарли выходит не сразу. Она смотрит на темный дом перед нами. В окнах слабо горит свет, но внутри никто не двигается.

— Я попытаюсь поговорить с сестрой. Может, выясню что-нибудь новое о произошедшем прошлой ночью.

— Хорошая идея. Я тоже попытаю счастья с братом. Заодно узнаю, как его зовут.

Чарли смеется.

— Хочешь, чтобы я подвез тебя завтра в школу?

— Если тебе не сложно, — кивает она.

— Не сложно.

И снова тишина. Это молчание напоминает мне о едва слышных звуках, которые она издавала на видео. Слава богу, оно все еще на моем телефоне. Ее голос будет преследовать меня всю ночь. Вообще-то, я даже в предвкушении.

— Знаешь, — говорит она, постукивая пальцами по двери, — может, завтра мы проснемся и будем нормальными. Даже забудем о сегодняшнем, будто ничего и не произошло.

Надежда есть, но инстинкты подсказывают, что этого не случится. Завтра мы проснемся в таком же недоумении, как сегодня.

— Могу поспорить, что так не будет. Я просмотрю свои сообщения. Ты тоже этим займись.

Чарли снова кивает, наконец поворачивая голову и встречаясь со мной взглядом:

— Спокойной ночи, Сайлас.

— Спокойной ночи, Чарли. Позвони, если вдруг…

— Со мной все будет хорошо, — быстро перебивает она. — Увидимся утром.

Чарли выходит из машины и идет к дому. Я хочу крикнуть ей вслед, попросить подождать. Мне интересно, не преследует ли ее тот же вопрос, что и меня: что значит «Никогда-никогда»?

7. Чарли

Мне кажется, если уж ты решилась изменить своему парню, нужно делать это с кем-то достойным подобного греха. Не знаю, так ли мыслила старая Чарли или это целиком заслуга новой. Возможно, глядя на жизнь Винвуд со стороны, я могу думать о ее измене без эмоций, а не с осуждением. Знаю только одно: если ты собираешься изменить Сайласу Нэшу, лучше бы сделать это с Райаном Гослингом.

Я оборачиваюсь, пока он не уехал, и мельком вижу его профиль — тусклый фонарь за машиной освещает лицо парня. У него нос с горбинкой. В школе у всех мальчиков были либо прямые носы, либо картошки. Или еще хуже — прыщавые. У Сайласа нос мужчины. Из-за этого начинаешь воспринимать его всерьез.

Поворачиваюсь к дому. Живот крутит. Внутри никого, когда я открываю дверь и заглядываю внутрь. Чувствую себя взломщиком, пытающимся пробраться в чужой дом.

— Эй? — зову я. — Есть кто-нибудь? — Тихо закрываю дверь и крадусь в гостиную.

И резко подпрыгиваю на месте.

Мама Чарли сидит на диване и смотрит «Сайнфелд» без звука, поедая фасоль прямиком из банки. Я внезапно вспоминаю, что за сегодня съела только сыр на гриле, который разделила с Сайласом.

— Ты голодна? — неуверенно спрашиваю я. Не знаю, продолжает ли она на меня злиться или сейчас опять заплачет. — Хочешь, я что-нибудь нам приготовлю?

Мама наклоняется, не глядя на меня, и ставит фасоль на столик. Я делаю шаг к ней и выдавливаю:

— Мам?

Она не отвечает.

Я разворачиваюсь и вижу Джанет на кухне с пачкой «Доритос» в руке.

— И это твой ужин?

Она пожимает плечами.

— Тебе что, четырнадцать?

— У тебя что, мозги отказали? — язвит она в ответ. — Да, мне четырнадцать.

Я выхватываю пачку у нее из рук и несу ее к нашей пьяной матери, сидящей перед телевизором.

— Четырнадцатилетним нельзя ужинать чипсами, — бросаю их ей на колени. — Протрезвей и вернись к работе!

Ни ответа ни привета.