Никогда тебя не отпущу

Я возвращаюсь в гостиную, съеживаюсь на диване. Он берет бокалы на кухне, разливает вино, ставит их и тарелку с закуской передо мной.

– Вот. Я украл это для тебя.

Он падает на диван рядом со мной.

– Спасибо. – Я беру маленькое сырное пирожное с краю. – Я так переживаю за Ангуса. Мне не нужно было вовлекать его в свою запутанную жизнь. Ему было бы лучше в приюте.

– Ты же не знала, что такое случится. Уже говорила с Софи?

– Еще нет. Поговорю, когда она придет домой. Родители Джареда устроили так, чтобы их развезли по домам. Она обещала приехать к часу.

Проверяю телефон: уже почти девять.

– Ты звонила в полицию?

– Они отследят телефон Эндрю и увидят, был ли он возле нашего дома. А ветеринар попытается выяснить, что за таблетки ему дали.

– Как долго пробудет Ангус в больнице?

– Утром узнаю. Понятия не имею, как я разберусь с этим. Оплата их услуг при чрезвычайных обстоятельствах выйдет гораздо дороже из-за праздников и…

– Не бери в голову. Я позабочусь об этом.

– Я не занимаю деньги у друзей.

– Ну, один раз отступишь от правил. – Он берет меня за руку, чтобы пресечь мои возражения. – Денег мне хватает, а тратить их не на кого. Позволь мне тебе помочь, пожалуйста.

– Я рассчитаюсь с тобой сразу же, как только смогу.

– Даже не думаю об этом, но я волнуюсь за тебя. Эндрю совсем с цепи сорвался.

– Знаю. Наверное, он наказывает меня за то, что Софи его отвергла. Когда я расскажу ей, что случилось с Ангусом, она очень расстроится.

– Да, но она сильная девочка, и у нее есть отличная группа поддержки.

Я откидываю голову на спинку дивана, задумываясь над его словами. Надеюсь, он прав. Я улыбаюсь ему.

– Спасибо, что пришел. Мне легче.

– Не о чем тут говорить. – Он наклоняется ко мне и сжимает мою руку. – Я лишь хочу быть хорошим другом. Мне все еще не по себе оттого, что я сказал тебе на днях. У меня не было никакого права вмешиваться в твои отношения.

Я изучаю его лицо в поисках скрытого подтекста в его словах. Понимает ли он, что все еще держит меня за руку? От него веет теплом. Мы так близко. Я могла бы поцеловать его… Что за безумная мысль! У меня не должно быть таких. Мне нельзя даже сидеть с ним на этом диване.

– Все в порядке, – говорю я. – Друзья для того и существуют, чтобы говорить правду.

Я смотрю ему в глаза.

– Да, но я зашел слишком далеко. Все делаю не вовремя.

Он отпускает мою руку, отпивает вина, а я задумываюсь, не набирается ли он мужества, чтобы сказать еще что-нибудь. Что значит «вовремя»? Он еще секунду колеблется, но потом, словно что-то решив, встряхивает головой и поднимает пульт.

– Посмотрим опускание шара[20] в Нью-Йорке?

– Хорошая идея.

Я сосредотачиваюсь на веселье, царящем на экране телевизора, слушаю шум толпы, оживленные голоса ведущих. Если и существовало окно в его мысли, пусть совсем небольшое, он уже закрыл его.

Софи возвращается около часу ночи. Она улыбается, щеки раскраснелись от холода, и она напевает себе что-то под нос. Софи никогда не поет. Она что, выпила? Родители Джареда сказали, что на вечеринке не будет алкоголя, хотя я не удивлюсь, если окажется, что кто-то из ребят тайком принес выпивку. Я наблюдаю, как она снимает куртку, обувь. Она не спотыкается и не качается. Заметив Маркуса и меня, сидящих в гостиной, она заходит и опускается в кресло.

– С Новым годом, – говорю я. – Как вечеринка?

– Неплохо. – Она зевает, рука тянется к пряди волос, фиолетовый оттенок которой отбрасывает блики по гостиной. – А как ваши дела? – Я не успеваю ответить, как она оглядывается в замешательстве. – Где Ангус?

– Мне пришлось отвезти его в клинику. – Это никак не смягчишь. Я должна была это выложить. – Когда я пришла с работы домой, я нашла его в доме, и он был очень плох. Думаю, что Эндрю бросил ему через забор мясо с какими-то таблетками, но с ним все будет хорошо.

Она ошеломлена, рука ее все еще держится за прядь волос.

– Ты уверена, что это был он?

– Он единственный, кто так зол на меня. Я сделала ему больно, а теперь он мне мстит.

Ее глаза блестят, и я знаю, что она готова разрыдаться.

– Думаю, это моя вина, мама. Он хотел, чтобы я пришла к нему сегодня, но я проигнорировала все его звонки. Вот почему он сделал это, наверное.

– Это не твоя вина, – говорит Маркус добродушным тоном. – Ты тут ни при чем.

– Он знает, где мы живем, потому что однажды проследил за мной от школы. Не нужно было ему писать…

Хотя я подозревала, что Эндрю следит за нами, но все равно эти слова, произнесенные вслух, пугают меня. Мне гадко от одной мысли, что он преследует ее.

– Ты просто хотела общаться со своим отцом, – говорит Маркус. – Единственное преступление здесь – это то, что он упустил шанс узнать получше своего удивительного ребенка.

Их глаза встречаются, и он улыбается ей.

– Во всяком случае я так думаю, учитывая то, что мне рассказала твоя мама. И насколько я знаю, ты порой бываешь еще той занозой в заднице.

Она выдавливает из себя улыбку, но потом содрогается и смотрит на меня.

– Он сознался, что оставил для тебя диск, но я испугалась, что если я расскажу тебе об этом, то его арестуют, и он будет потом ненавидеть меня. Ты злишься?