Николь. Душа для Демона

Не просто спускаться в селение, не просто участвовать в празднике, а впитывать всеми органами чувств Наймиху с ее жителями. Пусть и не весь северный край Тахира, но, похоже, лучшую его часть. Я готова услышать, прочувствовать как можно больше и позволить себе влиться в биение слаженной жизни, но не раствориться. Готова принять направленное на меня внимание. Знаю теперь, кто я.

Мы стали медленно спускаться по тропе вниз.

Тахир шел впереди привычной пружинистой походкой, которую я запомнила с Белых земель. Пожалуй, только походка и осталась от того вызывающе грубого воина с ядовитым языком.

Я мысленно улыбнулась – не там он искал ответы. Истинный мужчина, он скупал книжки, написанные учеными и историками, и спрашивал стариков, старейшин, смотрителей.

С самого утра Мэйли непривычно молчала, допуская лишь самые необходимые фразы. Кроме нее, никто на кухню больше не заходил. Она хитро поглядывала на меня да посмеивалась. Я наконец не выдержала и задала волнующий еще со вчерашнего вечера вопрос:

– Йоши и Тэруко ведь тоже нэнки?

– И да, и нет, – рассмеялась в ответ Мэйли с облегчением, что я сама подняла эту тему. – Они чуют магию, но использовать ее почти не могут. Им никогда не стать джамалиями, силенок на такое не хватит. Да и нэнками их никто не назовет. Травки лечебные варить да зубы больные заговаривать – вот и все.

– А я нэнка или джамалия? – вопрос вырвался прежде, чем я сама осознала его.

– Не знаю, милая, не знаю.

Мне нравилось, что в разговоре Мэйли перескакивала с чопорного «госпожа» на более уютные слова. Подозреваю, что Тахир выбрал Наймиху именно из-за этой стертой границы между господами и всеми остальными жителями.

– У нас существует поверье, что сила нэнки спрятана внутри дракона, и будущая джамалия должна трижды срубить ему голову, прежде чем сможет добраться до его сердца и получить свою силу обратно.

– Трехглавый дракон, – прошептала я, пораженная до глубины души.

– Можно и так сказать, – смешно покачала седой головой Мэйли и принялась тереть лимон на терке. Мы как раз с ней начали делать рыбу.

– Первая голова – принятие себя и любовь к себе. Вторая голова – познание мира и любовь к другим. Третья голова – желание защищать то, что дорого.

От ее слов я так и застыла с занесенным над куском рыбы ножом.

– И только в таком порядке, – продолжала рассказывать Мэйли, – нельзя брать меч, пока не научился ценить жизнь. Неправильной будет любовь к другому, если не научился любить себя.

Я слушала ее и заново переосмысливала свою недолгую жизнь в этом мире.

Какой же непередаваемый восторг – быть своей на простом искреннем празднике! Танцы, после которых гудели ноги, песни, от которых расцветала душа. Мне казалось, что радость, исходящая из моего сердца, искрила в воздухе вместе с чистой любовью ко всему миру, что умел обнимать.

Я рассмеялась. Тахир, сидевший рядом и щелкающий пальцами в такт музыке, удивленно взглянул на меня.

– Ты чего?

– Мне Рималь рассказывал, что когда-то был культ, где после службы раздавали булочки. Так вот же оно!

– Ну да, – усмехнулся в ответ Тахир.

Я сидела и смотрела на свои руки. Обычные, с мозолями. Мизинец левой руки был слегка кривоват, ногти неровно обрезаны, на запястьях виднелись следы царапин после игр с Бесом. Тахир прав, в моих руках не магия исцеления, а магия любви и надежды. Тепло, идущее из моих рук, могло дать людям ту каплю силы, которой порой не хватало для последней битвы за собственную жизнь.

В моих руках – утерянный культ, а я умею лишь готовить…

– Но у меня нет знаний!

– Ты уверена?

Я снова посмотрела на руки, безучастно ломающие лепешку, и пожала плечами. Сама уже не понимала, что знаю.

Глава 19

После праздника во мне бурлила сила и требовала выхода, я металась по своей комнате под укоризненным взглядом Беса и не знала, куда себя деть. Печь не хотелось совершенно.

«– Но у меня нет знаний!

– Ты уверена?»

Слова свербили меня изнутри, гоняя из одного угла комнаты в другой. На меня набрасывались странные образы, нелепые желания. И вдруг я поняла, что единственный выход – отпустить себя.

***

Николь пришла к нему ночью. Она в своей белой сорочке, доходящей до колен, словно светилась от сияния свечей, пронизывающего ее фигуру.

Тахир, проснувшийся, едва ручка двери начала поворачиваться, встретил ее на ногах.

Закусив губу и лихорадочно сверкая глазами, Николь толкнула его в грудь, словно приказывая лечь. Он подчинился ей, не веря в происходящее. Если это и сон, то слишком жестокий в своей реальности.

В ее руках были шелковые ленты.

– Николь?

– Тшш.

Едва Тахир хотел возразить, Николь прижала к его губам пальцы и тихо прошептала:

– Твоя очередь мне довериться.

Он стоял перед ней, тяжело дыша. Николь, его мечта, пришла к нему, сверкая своими прелестями под тонкой и явно лишней сорочкой. Одно движение – и она окажется под его телом. Один вздох – и он войдет в нее… лишая их обоих будущего.