Николь. Душа для Демона

Может, в другом мире, в другой фантазии, я бы навечно осталась в стае. Разучилась бы говорить, но научилась слушать. Избавилась от человеческой шелухи и доверилась инстинктам. Сплелась бы с ветром, обручилась с луной. И была бы счастлива. Кто знает. Дышать миром, который не обманывает, не требует, не ждет, а лишь открывается каждому доброму прикосновению – что может быть прекраснее? Лишь любовь…

А еще страх, что это уход от настоящей жизни. Ведь так проще.

Пассивное внедрение в мир – разве не этого я хотела? После встречи с малышом поняла, что нет. Ирлисы изгнали малышей из стаи, чтобы смерть не заглядывала в их глаза, когда придет время забирать крохотные души. Мощные хищники не умели «выгрызать» желаемое у судьбы. Целая стая, спаянная магией, не смогла спасти детенышей, потому что не умела отдавать силу тому, кто не берет. А малыши не могли. Вот он, суровый закон природы: выживает тот, в ком есть хоть капля силы. Бескрайнее море магии доступно лишь тем, кто может подойти, склониться и набрать воды.

Этим и отличается человек – мы ради любимых готовы насильно поить, подносить чашку ко рту, заставлять жить тех, кто сам порой сдается.

Во мне не бог весть какая сила, но я всю ее направила на малыша, и этого хватило. Хватило, чтобы вытянуть, вытащить на тот уровень, когда детеныш смог уже брать сам.

Я погладила нос сидящего передо мной огромного ирлиса. Назову тебя Шрам – за рубец, украсивший твой широкий лоб.

– Мне пора к своим, понимаешь?

Прошли почти сутки с моего побега от травниц. Мы ушли далеко вглубь, в земли без единого следа человеческого присутствия. Я выспалась между жарких тел и искупалась в реке. Испытывая стыд и досаду, намазала мелитную мазь на самые беспокоящие места. Бороться надо не с жестяными баночками, а с теми, кто их изготавливает. Но даже подобные мысли не избавили меня от ощущения неправильности. Но сложно играть в благородство, когда рукой шевелить от боли не можешь, а некоторые порезы открываются от движения и кровоточат.

Закатные лучи отражались в желтых глазах Шрама, рождая невероятную иллюзию расплавленного золота, наполненного искрами волшебства.

– Мне пора.

Я подсунула ему под нос ножны, оставшиеся от кинжала Джантара. Шрам зашипел и обнажил клыки. Мелькнула мысль, что Верина оказала мне услугу, забрав кинжал. Кто знает, как отреагировали бы ирлисы на меня, будь у меня оружие, если даже от ножен у них шерсть дыбом встает. Почудилось, что на кончиках клыков блестят мутные капли яда. Но дрожащую руку не отвела. Зверь лениво хлестал себя хвостом по бокам. А я мысленно уговаривала мне помочь, одна могу здесь ведь до бесконечности плутать.

Подбежал мой Бесенок. Он залез мне на колени, перевернулся на спину и разложил лапы вокруг набитого брюха. Хороший ты мой, еще немного – и такой фокус у тебя не получится, особенно если так активно будешь есть и спать.

Шрам, настороженно поглядывающий на мою руку с ножнами, наконец, фыркнул и ткнул меня носом в плечо. Да, невероятное создание, ты все верно понял, я человек, и мне пора.

***

Я уже видела огонь от костра. Шрам остановился. Дальше он не пойдет. Опустилась на колени и обхватила его морду ладонями. Глаза словно светились в темноте, отражая малейшие всполохи света.

– Ты можешь его забрать с собой? – Я кивнула на замершего рядом Бесенка.

Шрам лизнул меня шершавым языком и растворился в ночи. Не может. Спасибо, что довел до своих. Я потрепала малыша по загривку и поднялась. Эх, Бесенок, похоже, наши судьбы теперь связаны навсегда. Идем. Ругаться ведь будут, недовольно морщиться и высказывать. Ну и пусть. Я смело начала подниматься наверх, пытаясь отыскать путь через кусты. Злодейские ветви в темноте цеплялись за волосы и метили в глаза. Треск стоял такой, что, наверно, весь лагерь перебудила. Интересно, кто на дежурстве сейчас стоит? Почему до сих пор не окликнули?

Наконец полоса кустарника закончилась, и я остановилась, переводя дух. Вытащила запутавшиеся в волосах листья и веточки и шагнула вперед, туда, где меж тонких стволов заманчиво играл костер. К теплу и еде. К своим. К нему.

Не успела я сделать и пары шагов, как мое лицо обхватила шершавая ладонь, перекрывая вскрик. Меня резко развернули. Джантар в одно молниеносное движение заломил мне руки назад и схватил за горло.

– Ты? Как? – прошептал он мгновение спустя, разжимая ладонь. А я даже испугаться не успела. Он долго вглядывался в мои глаза в тусклом свете костра, словно что-то искал, и вдруг смял в объятьях и замер. Стискивал так, что дышать было больно, а мне хотелось, чтобы он сжимал еще сильнее.

А потом он отпустил, лишь на секунду, чтобы обнять ладонями мое лицо и прижаться губами. И было в его нежном поцелуе невыразимое облегчение, и миллион других эмоций, от которых сердце пьянело и неровно скакало в груди. Обжигающий, болезненный, горький. Я ведь так боялась, что он однажды поцелует меня, и так боялась, что он никогда не захочет поцеловать.

От тихого «прости» прорвало какую-то плотину внутри, и горькие слезы потекли по щекам, а он держал меня в крепких руках и собирал губами соленые капли.