Николь. Душа для Демона

Такая неуместная в этом мрачном крае и такая решительная! От страха ее руки тряслись, но она делала что должно: ослов стреноживала, чтобы в испуге не сунулись в гущу боя, дополнительный комплект охранок достала и вторым кругом расставляла. Бес поскуливал, но послушно сидел на поклаже.

Убедившись, что все под контролем, Джантар подмигнул Николь и вышел за периметр. Отошел шагов на двадцать, чтобы выйти из зоны отпугивания охранок, и выхватил из-за спины два клинка.

Сзади него в нескольких шагах остановилась Талиса, готовая прикрыть спину ему и Эйдану.

Тахир отыскал широкий валун и забрался на него. Неподалеку пританцовывал, разгоняя кровь, Эйдан с тяжелым мечом.

Николь, закончившая свою часть работы, с удивлением наблюдала, как разминаются и хищно улыбаются в предвкушении схватки воины. Словно рады.

Дюжина собак материализовалась в стремительной атаке буквально из воздуха. Не разбирая, не предупреждая рыком, разъяренные звери с разбегу кинулись прямо на клинки. Тахир, приготовившийся снести первым выстрелом вожака, с удивлением обнаружил, что не было среди желтых псин главаря – стая неслась на них в едином порыве ненависти и злобы.

Что же, не зря прозвали эту долину краем безумных зверей – не существовало никакой логики или природной естественности в поведении хищников на этой земле. Взвинченные, в пелене ненависти собаки источали волны агрессии и лютой жажды крови. Убить, чтобы убить.

Ни грамма инстинкта самосохранения. Спустя минуту от стаи осталась едва ли половина – большая часть собак валялась сломанными чучелами, некоторые бились в конвульсиях, загребая траву передними лапами. Но остальные и не думали удирать. Свирепо скаля пасти, словно бешеные, кидались на четверку воинов в надежде хоть кого-то растерзать, пролить хоть немного чьей-то крови.

Так бессмысленно и жестоко. Через пару минут все было кончено.

И это только первый час в этом краю.

Джантар вытер травой клинки, закинул за спину и развернулся.

Николь, встречающая его у края периметра, вздрогнула и отшатнулась, невольно прижимая ладонь к губам.

Джантар, широко шагающий к ней, словно на стену напоролся, остановился, беспомощно опустив руки. Он даже ладони развернул к ней, словно хотел убедить ее, что не опасен.

Николь столько раз слышала, что они воины, наделенные особенной силой, знала, что внутри каждого живет зверь, вырывающийся на свободу во время боя… но слышать – это одно, а видеть…

Блестевшие чешуйки на висках, красные светящиеся глаза, хищная опасная грация на грани невозможного. Вздувшиеся вены на руках, почерневшие ногти, остатки звериного оскала на лице.

Чужой, лютый…

В воздухе разливался тошнотворный запах чужой смерти. Николь и хотела бы подавить секундный ужас, да не смогла: тот предательски отразился на лице, моментально выстроив между ней и Джантаром стену.

– Джан, – прошептала Николь и сделала шаг к нему, – я не боюсь.

Джантар покачнулся, а потом стремительно смял Николь в своих объятиях.

С ней так легко и так сложно. Вот обнимаешь так крепко – и ощущение, что вместе уже вечность, оттого так и полоснул по сердцу Джантара неприкрытый страх девушки при виде его лица. Конечно, она испугалась, Николь же чужая душа, так мало знающая об этом мире. Но как же сложно было об этом постоянно помнить.

Он вдохнул запах ее волос и не позволил себе даже на секунду расслабиться.

Дня три идти до входа в лабиринты, судя по заметкам руттера. Три дня в этом безумии, в центре которого маленькая Николь. Когда его мир успел так сместиться? Когда она стала так важна?

Только сейчас Джантар осознал, что в его идее искупаться в чертовом исшахинском источнике было нечто отчаянно самоубийственное. Ведь все, что держало его в этом мире, стало исчезать, разрушаться…

А теперь хочется жить.

Он обнял ладонями лицо Николь. Она, улыбаясь, провела кончиками пальцев по вискам, где медленно растворялись чешуйки, и сама потянулась к его губам. Ее поцелуй был сродни глотку чистой родниковой воды. У Джантара аж голова закружилась от того, как быстро остыла черная кровь в его венах, и схлынуло возбуждение от схватки. Он пил эту чистейшую воду ее нежности, наполняясь покоем.

***

Безумие висело в сыром воздухе, звучало в шелесте травы. Ненависть была в низко висящем небе и застывших в поднебесье черных силуэтах птиц. Вокруг царила странная, неестественная тишина.

Черная кровь в венах дервинов бесновалась и требовала вкусить пиршества, разливающегося по долине. Только дай повод.

И поводы подворачивались под руку бесконечно, приводя внутреннего зверя в кровожадное неистовство.

Еще дважды накатывались стаи диких собак с оскаленными мордами.

Во второй половине дня путники наткнулись на стадо мерзких тварей без названия. Безволосые, с серой морщинистой кожей, покрытой бородавками, мелкие, едва ли по колено, они бросались на клинки с тошнотворной настойчивостью.