Николай

Амели уплетает за обе щеки, закрыв глаза, чтобы смаковать сочетание экзотических, испанских приправ.

Кого-нибудь другого я определенно бы оттолкнул, и вышвырнул бы невоспитанную задницу с глаз долой. Но с ней, я чувствую… вину? Или сочувствие? Именно это я чувствую?

Нет. Черт нет.

– Итак, – начинаю я, заставляя себя засунуть глубоко в себе те безымянные эмоции, которые чуть не слетели с языка. – Кто-нибудь еще знает кто ты? О твоем происхождении?

Она качает головой.

– Нет. Никто. Меня учили никому не говорить об этом, так как это может быть опасно.

– Да. Ты не должна делится подобной информацией. Поняла?

Медленно жуя, Амели кивает. Я следом задаю следующий вопрос.

– Когда ты заболела, сколько тебе было?

Схватив с подноса бутылку с водой, она делает большой глоток, прежде чем ответить.

– Восемь.

– Значит сейчас тебе…

– Восемнадцать. В тот день, когда твои люди пришли за моим отцом – в день, когда меня сюда привезли – это был день моего рождения.

Я мысленно прокрутил последние сорок восемь часов. Трудно предположить, что за два дня моя жизнь была полностью раскрыта этим таинственным, очаровательным, приводящим в ярость созданием. Кажется, столько много времени прошло. Женщины, побывавшие в моей постели уже забыты, их жизни лишь отголосок в памяти.

Когда вы живете так долго, как я, трахаете и убиваете на протяжении двух столетий, все становится как в тумане. Лица начинают сливаться. Даже занятие сексом становятся похожим – на хореографию. Я испробовал всё, я видел всё. Ничто не удивит меня.

За исключением Амели.

Ее запах, ее душа, эти странные глаза, испорченные магией Светлых… это опасная смесь, которая притягивает меня к ней, и затягивает все глубже в неизвестность. Может это азартная гонка смерти.

Вплотную приближаясь к моей кончине и заканчивая однообразие этой жизни. Потому что, когда у тебя есть все, больше не зачем жить. Не к чему стремится дальше. Твоя история пересказывается, снова и снова.

– Это был день твоего рождения?

Я даже не пытаюсь скрыть хмурый вид. Да пошло оно.

– Ага, – пожимает она плечами. – Но все нормально. Не похоже, что мой отец вспомнил или еще что-то.

Я качаю головой в отвращении.

– У Светлых тяга к знаменательным датам. Пафосные придурки, – бормочу я. – Прости.

Амели хмурится, а во мне пробуждается желание обнять ее и поцеловать морщинки на лбу.

– За что?

– Не знаю, – пожимаю я плечами. – За твоего отца. За Светлых, которые возложили ношу в твой восемнадцатый день рождения. За то, что я мудак и не покормил тебя. Выбирай сама.

– Не за все ты повинен. – Она накручивает на палец темно-коричневый локон. – И ты меня прости. За то, что наговорила все те вещи о тебе. Ты, очевидно, понятия не имел, что я проклята. И честно говоря, не всё, что я видела о тебе во снах, было настолько ужасно.

Я поднимаю брови и клянусь, мой голос становится на октаву выше.

– О?

– Да. Я имею в виду секс и прочее было довольно омерзительно, особенно в детстве, но иногда ты выглядел… милым. Нормальным. И немного одиноким.

Я воздерживаюсь от протеста. Я? Одинокий? Как ты можешь быть одиноким, если тебя постоянно окружают люди, которые нуждаются в тебе?

Хотят тебя? Жаждут быть рядом с тобой, лишь бы отхватить кусочек королевского пирога? Я закатываю глаза и игриво улыбаюсь ей.

– За исключением… за исключением случаев, когда ты был с этим парнем, – продолжает Амели. – Он заботился о тебе, присматривал за тобой. Ты всегда казался таким счастливым, когда он был рядом. Может даже слегка спокойным, если это имеет значение. Он похож на тебя, только немного старше. Что-то вроде брата или кузена. И он действительно, действительно очень красив.

Пустота, полная боли возвращается, нападает на мою грудь ледяным ознобом воспоминаний. Может Амели и могла разделять мои воспоминания, но она никогда не поймет боль от одиночества, преследующую меня с тех пор, как Дориан ушел.

Он мог взять меня с собой, черт, я практически умолял его, но он был слишком погружен в свои мысли, чтобы думать о том, что покидает меня. Ожидания нашего отца грузом легло мне на плечи.

Он был полон решимости создать идеального наследника с моим братом или без него. И он не остановится, пока не добьется или… пока не сломает меня.

Мягкая, нежная рука проводит по моей, согревая поверхность моей кожи, а после поспешно отстраняется. Амели смущенно смотрит на меня.

– Кто он? – шепчет она.

– Мой брат. – Слова срываются с губ, прежде чем я думаю не произносить их. – Дориан. Но теперь его нет.

– Мне жаль, – отвечает она, на ее лице появляется жалость. – Когда он умер?

Я пожимаю плечами и качаю головой одновременно, не в силах придумать логическое объяснение.

– Не знаю. Я даже не знаю, мертв ли он. Просто знаю, что когда-то он ушел, не оглядываясь назад.

– И ты скучаешь по нему.

Это не вопрос. А ответ, который был написан у меня на лице.

– Каждый день.

– Ты увидишь его снова, – твердо произносит Амели, словно она знает про меня или мою семью, или про проклятие быть рожденным в этой жизни.

Я хочу сказать, что она ошибается, что она всего лишь глупая девочка, которая ни черта не знает о Темных.