Николай Бенуа. Из Петербурга в Милан с театром в сердце

Как и все, кто стоит перед выбором, я прибегнул к источнику моей памяти, воспоминаниям и отношениям, которые получил на протяжении моей карьеры, вначале как помощник режиссера, затем как режиссер. Работал с режиссерами большого калибра и опыта, такими как Аттилио Колоннелло, Филиппо Кривелли, Карло Маэстрини и особенно, Джорджо Стрелер; помню до сих пор, по прошествии многих лет, их советы, их „уроки“ во время репетиций и в ходе подготовки оперы. Главным аргументом, особенно в подготовительный период, было отношение между режиссурой, сценографией и музыкой. Отправной точкой были „цвета“, „звуки“ музыки для „привязки“ к сценографии и истории, через выбор костюмов, сценических жестов и движения. Такой метод работы был общим для упомянутых выше режиссеров: поиск театра „поэзии“, где мелодрама воспринималась как союз музыки и слова: и из этого союза рождался спектакль, который сопровождал публику в нереальный мир, не фальшивый, а поэтический мир, и где спектакль (совмещающий „яму“ и сцену) придумывал реальность, не копируя ее, возвращая нам правду через музыку, сценографию, костюмы и т. д., сублимируя во что-то иное: в Поэзию.

Безусловно Николай Бенуа с его сценографией входит в когорту этих артистов/поэтов, которые оставили свой след в театре оперы. Его живописная линия использования цвета в связке с музыкой сделала Бенуа одним из самых выдающихся сценографов оперы XX века.

С удовольствием вспоминаю одну историю, касающуюся эмоционального восприятия декораций Бенуа.

После репетиции (без декораций) мы пошли в театр, где машинисты сцены монтировали первый акт оперы Джакомо Пуччини „Тоска“, который должен был „проходить“ в церкви Сант-Андреа делла Валле в Риме. Поэтому в сценах были представлены алтари со свечами, нефы, статуи Мадонны и святых, картины с изображениями святых (среди них одна с лицом маркизы Аттаванти, которую писал художник Каварадосси[271]) и т. д., всё было нарисовано на ткани, также, как и две других сцены (в квартире Скарпиа в Палаццо Фарнезе и в Замке Сант-Анджел о).

Художественный директор театра (Театр Сочиале в Комо, единственный театр, наверное, с возможностью представления снаружи на арене, а в случае плохой погоды спектакль переносился вовнутрь театра, открывая ретро-сцену, разворачивая декорации, пока публика из арены перебирается в театр; такой подход использовался театром Ла Скала в период реконструкции после бомбежки во время Второй мировой войны), и я (режиссер) любовался декорациями, которые слегка освещались из глубины зала. Когда вдруг художественный директор спрашивает у меня: „Сандро, тебе не кажется, что держать зажженные свечи на алтаре может быть опасно для декораций и для всего театра?“ (он из дерева). Мы поднялись и подошли к сцене, только тогда увидев, что свечи, огонь, да и всё остальное было нарисовано. Никогда не забуду удивление и изумление на его лице.

Вот что значит создавать реальность, а не копировать ее: те свечи, хотя и нарисованные, конечно, были созданы по образцу настоящих, но имели в себе силу, жизнь, какую может дать только поэзия. Вся сценография волшебным образом перемещала нас в церковь. Николай Бенуа был мастером рождать эмоции. Не хочу более занимать место, выделенное мне автором книги, и закончу пожеланием. В следующем году Николаю Бенуа исполнилось бы 120 лет[272] и мне было бы очень приятно, если бы одна из бесподобных сохранившихся декораций Бенуа (Травиата, Богема, Любовный напиток и другие) были бы использованы на его Родине для постановки оперы на сцене одного из прекрасных русских театров, и кто знает, вдруг я мог бы быть режиссером постановки. Главное — сохранить поэзию в театре».

Мастерские Ансальдо

Во времена Бенуа цех, где готовили декорации, находился внутри театра, построенного Пьермарини, но затем был перенесен на периферию Милана в зону Бовиза. Сегодня сценографические цеха находятся в бывшей фабрике Ансальдо, большом здании площадью 20 тыс. кв. м на улице Бергоньоне (via Bergognone), и носят название «Мастерские театра Ла Скала» (Laboratori del Teatro alia Scala Ansaldo). В них работают около 150 человек, которые занимаются сценическими машинами, сооружением подъемных мостов, производством декораций и костюмов к спектаклям. Здание мастерских разделено на несколько цехов, расположенных в трех павильонах, символически носящих имена людей, оставивших важный вклад в постановки спектаклей: Висконти, Бенуа и Карамбы.

В длинном проходе подвесного моста, проходящего над головами работающих в цехе сценографии, выставлены модели декораций. На первом месте по праву находится сценография оперы Антонио Сальери «Признанная Европа», с которой театр открывался в 1778 году. В числе первых, следующих за ней, расположены модели работ Бенуа для «Жизели», «Турандот» и «Фауста».