Читаем Николай Бенуа. Из Петербурга в Милан с театром в сердце полностью

После женитьбы Александр Бенуа с молодой женой поселился отдельно. Поменяв несколько квартир, он вернулся в этот «семейный дом» в 1918 г. Вход в квартиру Александра находился с левого торца здания. Окна квартиры смотрели на «Морской» собор св. Николая Чудотворца и Богоявления с прекрасным прилегающим парком, где установлен памятник экипажу погибшего в Цусимском сражении броненосца «Александр III». Будучи католиками, на воскресную службу члены семьи отправлялись в более дальнюю церковь св. Екатерины Александрийской на Невском проспекте, имевшей католический приход. Теперь храм св. Екатерины считается одним из самых старинных католических в России: его возведение, в дереве, начал в середине XVIII в. итало-швейцарский архитектор Пьетро Трезини, а закончил, в камне, к 1782 г. итальянец Антонио Ринальди.

Дорогим сердцу стал и Никольский собор, тот самый, что был виден из окон дома. Близость к храму св. Николая Чудотворца имела большое значение в воспитании сына Александра и Анны, Николая Бенуа. Домочадцы и друзья семьи называли его ласково, на французский манер, — «Кока». Вот пример из письма большого друга Александра Бенуа Николая Рериха: «Привет Анне Карловне и всем твоим. Юрик всё ждет писем от Коки. Дружески обнимаю тебя твой»[27].

Но всё же выбор имени для сына был связан, в первую очередь, с семейной традицией. Из поколения в поколение передавалось это имя от предков: прапрадеда-француза тоже звали Николаем, вернее по-французски Николя (Nicolas). А позднее в Италии нашего Николая Бенуа станут называть на итальянский манер: Никола (Nicola), что совпадает и с древнерусской формой этого имени.

Прадеды

Историю семейной династии в своих мемуарах рассказывает Александр Бенуа[28]. Там можно найти подробный рассказ о большинстве из его многочисленных родственников, поэтому мы здесь ограничимся только сжатой хронологией самых выдающихся из членов семейной династии, относящихся непосредственно к герою нашего повествования — Николаю Александровичу Бенуа.

Более-менее достоверные биографические сведения начинаются с даты рождения предка — Николя Бенуа (1729–1813), который жил в Сент-Уэне в провинции Бри, недалеко от Парижа. Спустя два столетия его праправнук, Федор Францевич Бенуа, генеалог семьи Бенуа, кандидат технических наук, старший научный сотрудник Ленинградского института инженеров водного транспорта, посвятив много времени изучению родословной, составил «Краткую историю семьи Бенуа в России»[29]. По мнению ее автора, родоначальником семейства является крестьянин Дени Бенуа (Denis Benois). Не имея точной информации, он теоретически помещает его во временной промежуток рубежа XVII–XVIII вв. в городок Сезанн. И действительно, в департаменте Марны префектуры Шампань, в ПО км к востоку от Парижа, расположен городок Sezanne с населением в пять тысяч человек. Любопытно, что с конца XVIII в. численность населения практически не изменилась.

От брака Дени Бенуа с Марией Брошо (Marie Brochot) 22 декабря 1702 г. родился Николя-Дени Бенуа (Nicolas Denis Benois), ставший учителем церковно-приходской школы и перебравшийся из Сезанна поближе к столице, в местечко Сент-Уэн-сюр-Морен (Saint-Ouen-sur-Morin), в 62 км от Парижа.

В 1748 г., в возрасте 46 лет, Николя-Дени скончался в том же городке. Его жена, Мари Леру (Marie Leroux; 1694–1749), была дочерью каменщика Захарии Леру. Их сын Николя Бенуа (Nicolas Benois) родился 18 июля 1729 г. Он учительствовал в той же церковно-приходской школе, что и его отец, с 1748 по 1795 г.[30]

Ф. Ф. Бенуа изучил автобиографические записки основоположника русской ветви Бенуа — Луи-Жюля Бенуа, считавшиеся пропавшими, которые впоследствии были обнаружены в библиотеке другого потомка, режиссера Андрея Владимировича Фролова. Окончательно было установлено, что семья Бенуа в XVIII в. проживала не в Сент-Уен-ан-Бри, как писал Александр Бенуа в своих «Воспоминаниях», а в Сент-Уен-сюр-Морен, причем расстояние между населенными пунктами — чуть более 50 км. Оба селения находятся в области Бри, с той лишь разницей, что второе стоит на реке Пети-Морен.

В архивах этого населенного пункта действительно присутствуют архивные записи о рождении, смерти и браках, заключавшихся представителями семейства Бенуа, как, например, найденное В. Л. Новиковой-Нава свидетельство о смерти Николя Бенуа от 2 февраля 1813 года.

Николя был женат на Мари-Катрин Лорен (Marie Catherine Lorin). Именно об этом «Николя Бенуа», сыне Николя-Дени и Мари, рассказывает Александр Бенуа: «Прапрадед, будучи человеком образованным и предприимчивым, в своем родном городке открыл частную школу, где учились и его собственные сыновья. Детей у него родилось двенадцать, но семь из них умерло в младенчестве и осталось три сына и две дочки»[31].

Запись о смерти Николя Бенуа 2 февраля 1813 г. в архиве города Сент-Уэн-сюр-Морен

Запись о смерти Анн-Франсуа Бенуа в архиве города Ливри-Гарган, Сен-Дени

Перейти на страницу:

Все книги серии Италия — Россия

Палаццо Волкофф. Мемуары художника
Палаццо Волкофф. Мемуары художника

Художник Александр Николаевич Волков-Муромцев (Санкт-Петербург, 1844 — Венеция, 1928), получивший образование агронома и профессорскую кафедру в Одессе, оставил карьеру ученого на родине и уехал в Италию, где прославился как великолепный акварелист, автор, в первую очередь, венецианских пейзажей. На волне европейского успеха он приобрел в Венеции на Большом канале дворец, получивший его имя — Палаццо Волкофф, в котором он прожил полвека. Его аристократическое происхождение и таланты позволили ему войти в космополитичный венецианский бомонд, он был близок к Вагнеру и Листу; как гид принимал членов Дома Романовых. Многие годы его связывали тайные романтические отношения с актрисой Элеонорой Дузе.Его мемуары увидели свет уже после кончины, в переводе на английский язык, при этом оригинальная рукопись была утрачена и читателю теперь предложен обратный перевод.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Александр Николаевич Волков-Муромцев , Михаил Григорьевич Талалай

Биографии и Мемуары
Меж двух мундиров. Италоязычные подданные Австро-Венгерской империи на Первой мировой войне и в русском плену
Меж двух мундиров. Италоязычные подданные Австро-Венгерской империи на Первой мировой войне и в русском плену

Монография Андреа Ди Микеле (Свободный университет Больцано) проливает свет на малоизвестный даже в итальянской литературе эпизод — судьбу италоязычных солдат из Австро-Венгрии в Первой мировой войне. Уроженцы так называемых ирредентных, пограничных с Италией, земель империи в основном были отправлены на Восточный фронт, где многие (не менее 25 тыс.) попали в плен. Когда российское правительство предложило освободить тех, кто готов был «сменить мундир» и уехать в Италию ради войны с австрийцами, итальянское правительство не без подозрительности направило военную миссию в лагеря военнопленных, чтобы выяснить их национальные чувства. В итоге в 1916 г. около 4 тыс. бывших пленных были «репатриированы» в Италию через Архангельск, по долгому морскому и сухопутному маршруту. После Октябрьской революции еще 3 тыс. солдат отправились по Транссибирской магистрали во Владивосток в надежде уплыть домой. Однако многие оказались в Китае, другие были зачислены в антибольшевистский Итальянский экспедиционный корпус на Дальнем Востоке, третьи вступили в ряды Красной Армии, четвертые перемещались по России без целей и ориентиров. Возвращение на Родину затянулось на годы, а некоторые навсегда остались в СССР.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Андреа Ди Микеле

Военная документалистика и аналитика / Учебная и научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Третий звонок
Третий звонок

В этой книге Михаил Козаков рассказывает о крутом повороте судьбы – своем переезде в Тель-Авив, о работе и жизни там, о возвращении в Россию…Израиль подарил незабываемый творческий опыт – играть на сцене и ставить спектакли на иврите. Там же актер преподавал в театральной студии Нисона Натива, создал «Русскую антрепризу Михаила Козакова» и, конечно, вел дневники.«Работа – это лекарство от всех бед. Я отдыхать не очень умею, не знаю, как это делается, но я сам выбрал себе такой путь». Когда он вернулся на родину, сбылись мечты сыграть шекспировских Шейлока и Лира, снять новые телефильмы, поставить театральные и музыкально-поэтические спектакли.Книга «Третий звонок» не подведение итогов: «После третьего звонка для меня начинается момент истины: я выхожу на сцену…»В 2011 году Михаила Козакова не стало. Но его размышления и воспоминания всегда будут жить на страницах автобиографической книги.

Карина Саркисьянц , Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Театр / Психология / Образование и наука / Документальное