Николай Чудотворец

Спорили вокруг нового утверждения архимандрита Антонина много. Выдающийся знаток памятников древнерусской письменности, наместник Троице-Сергиевой лавры, архимандрит Леонид (Кавелин) начал полемику с ним, объясняя разночтения в житиях тем, что у авторов и переписчиков были различные источники: у одних — греческие, а у других — латинские.

Однако выдающийся немецкий ученый, публикатор древних Житий святителя Николая — Густав Анрих, уже с оригиналами текстов на греческом и латинском языках, в своей книге (вышла в 1913–1917 годах) убедительно показал наличие двух Николаев и смешения житийных текстов о них.

Если мы называем сегодня четырех Николаев, связанных с теми временами, то на заре XX столетия выдвигался тезис, что был еще один — по нашему ни к чему не обязывающему расчету — пятый! В 1922 году, в уже советской Одессе, исследователь П. О. Потапов выпустил книгу «К литературной истории рукописных сказаний о святом Николае Чудотворце», где утверждал, что очередной вариант жития «другого» святого был создан на славянской почве. По его мнению — это «третий» (у нас уже «пятый») Николай.

По этому поводу можно сказать, что «неудобные» источники, «иные жития», показывающие «другого Николая», в сокровищнице древнерусской литературы, конечно же, были. Но они восходили все-таки к двум уже известным житиям святых. Ни «третьего», ни «пятого» Николая создать так и не получилось…

Однако спор не утихал. Потапова поддержал известный исследователь Б. А. Успенский. Против него выступила автор многих важных публикаций о святителе Николае и традициях его почитания М. С. Крутова. Исследователь А. Ю. Виноградов обнаружил в Государственном историческом музее рукопись Жития святителя Николая Мирликийского, похожую на текст Архимандрита Михаила, но со вставками из Жития Николая Сионского.

И вдруг все-таки стал проявляться некий образ «пятого» Николая, представляющего собой паломника, странника по Земле, о котором рассказывали древнерусские тексты. И Запад задумался об этом Николе Паломнике (Nicolai Peregrini), спешащем на помощь людям. Не стал ли этот «пятый», абстрактный Николай прообразом Санта Клауса и одним из виновников его появления?

Выдающийся ученый С. С. Аверинцев писал: «Время жизни Николая предание относит к 1-й половине 4 в., самое раннее житие о нем на полтысячелетия моложе; таким образом, Николай с самого начала вступает в литературу как персонаж далеких времён, в котором типические черты христианской святости (и специально — идеального священника как «ревнителя» о вере и «печальника» о людях) полностью заслонили всё индивидуальное».

Со временем появилась еще одна проблема. Как отделить одни тексты житий от других и как доказать правильность отделения? И вообще, надо ли это делать?

Вот яркий пример совмещения двух житий, рассказывающих о двух разных подвижниках. Из Дмитрия Ростовского: «Сам же он (Николай. — К. К.-С.) пришел в обитель, основанную его дядею, Патарским епископом, и названную святым Сионом, и здесь для всей братии оказался желанным гостем. Приняв его с великою любовью, как Ангела Божия, они наслаждались его богодухновенною речью, и, подражая добрым нравам, коими украсил Бог Своего верного раба, назидались равноангельным его житием. Найдя в этом монастыре безмолвное житие и тихое пристанище для богомыслия, святой Николай надеялся и остальное время своей жизни провести здесь неисходно. Но Бог указывал ему иной путь…» Здесь упомянут епископ Патарский, как дядя святителя Николая. Но он жил (если жил) в III–IV веке. А Сионский монастырь существовал в VI столетии. Значит, не только дядя, но и сам Николай, епископ Мирликийский, быть и жить в нем никак не мог.

Труд по «изъятию» посторонних текстов из главного попытались осуществить историки А. В. Бугаевский и архимандрит Владимир (Зорин), выпустив «Новое житие» в 2001 году. Сведения о разных святителях они разделили, опираясь не только на источники, но и на гипотезы. Однако если следовать научной логике, то каждый раз, когда ученые будут делать новые открытия в сфере житий (жития) святителя Николая Чудотворца (а их уже немало сделано за последние годы, особенно в сфере новых гипотез), придется вновь менять и его «главное» Житие.

Вот почему автор данной книги избрал иной подход к повествованию и жизнеописанию святителя Николая Мирликийского: не спешить делать окончательные выводы, дать все возможные варианты реконструкции происходившего, а также определить — какие события и деяния могли бы иметь отношение к тому или иному святителю.

В результате автору пришлось составить своеобразную таблицу-шпаргалку, с помощью которой, без лишних словес, читателю можно будет легко понять — насколько правдива, аргументирована или верна приводимая информация по отношению к Николаю Чудотворцу, или она пока еще не понятна даже ученым.