Читаем Николай Чудотворец полностью

Хотя и сегодня можно удивляться тому, как перемешана информация о Николае Чудотворце в разных справочных изданиях. Яркий пример — краткая «Британская энциклопедия» (Encyclopaedia Britannica), где в краткой же статье о епископе «St. Nicholas» некоторое время назад можно было прочитать следующее: «Родился в 270 году в тогдашнем греческом городе Патара, отправился в Палестину и Египет, прежде чем стал епископом Миры. Заключен в тюрьму во время правления римского императора Диоклетиана, но позже освобожден его преемником Константином. После его смерти в 343 году место его захоронения с церковью в Мире стали святыней. Моряки украли его останки в 1087 году и отвезли их обратно в Бари, где они хранятся».

Если прокомментировать эту справку с точки зрения перемешанной в ней информации, то мы получаем: 1. Патара был не греческим, а ликийским городом, где, правда, проживали и греки. 2. В паломничество мог отправиться другой Николай — Сионский, и это требует здесь пояснения. 3. Освобожден из тюрьмы он был не императором Константином, а после Миланского эдикта. 4. Год кончины — 343-й — непонятен, источник не предоставлен. 5. Моряки из Бари никак не могли забрать с собой мощи святителя назад в Бари, ибо до этого мощей в Бари не было (здесь мог сыграть злую шутку тот факт, что на Западе Николая, епископа Мир Ликийских, называют Николай Барийский, английский вариант — Nicholas of Вал)!

Вот видите, всего лишь один абзац в справочнике — а сколько неувязок и проблем! Правда, в настоящее время в большой «Британской энциклопедии» многое поправлено и расширено (как комментируется — пересмотрено и обновлено), благодаря статье о святом Николае, написанной помощником редактора Мелиссой Петрузелло (Melissa Petruzzello).

Попыткой создать новое Житие святителя Николая стал совместный труд историка А. В. Бугаевского и архимандрита Владимира (Зорина) «Житие святителя Николая, архиепископа Мирликийского, в новом изложении», свершенный ими уже в начале III тысячелетия. Они пошли по пути удаления «иных житий» из основного потока текста, дабы оставить только «чистый», относящийся к святому подвижнику материал.

Отметим здесь одну интересную тенденцию. Удивительно, что, даже невзирая на всю сложность переплетения разных сюжетов, путаность между деяниями разных епископов, на добавления или исключения фактов в Житиях святителя Николая, — все равно почитание его в истории христианства только лишь возрастало. По-видимому, не подробности и историческая канва, не утверждение правильности изложения и привязки его к конкретному человеку, а ключевые поступки и деяния самого святителя стали основой для такого массового почитания и поклонения. Представим себе фантастическую ситуацию: вдруг окажется, что найдено новое, оригинальное Житие святителя и что оно вообще на самом деле — другое. Даже не «Иное», не «Сионское», не собранное невесть откуда, вроде вышеупомянутого «апокрифа», а вообще — заново открытое. И такое Житие было бы обнародовано. Изменило ли бы это что-либо в отношении людей к личности епископа Мир Ликийских? Скорее всего — нет. Только укрепило бы.

Вот эта универсальность, всевеличие, любовь «не за что-то», а «потому что», просто так, от сердца, от души — всегда отличали отношение людей к святителю. Жития здесь сыграли важную роль. Но не ключевую. Их разнообразие и различие, их сосуществование в виде частей или фрагментов некоей целой картины — только подтверждают эту мысль. Эта картина все равно существует, несмотря на нехватку или на нескладывание фрагментов…

Надо ли в таком случае докапываться до житийной правды? Конечно, надо. Каким бы ни предстал перед нами святитель Николай в итоге — его готовы будут принять миллионы людей. Ибо он уже априори — Чудотворец, Угодник, Русский Бог, Санта Клаус и Заступник для всех страждущих.

Каким бы ни было его настоящее, земное житие.

Факты и мифы: сколько было святителей?

Святитель — это епископ, угодивший Богу и прославленный.

Феофан Затворник, XIX в.


Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Зеленый свет
Зеленый свет

Впервые на русском – одно из главных книжных событий 2020 года, «Зеленый свет» знаменитого Мэттью Макконахи (лауреат «Оскара» за главную мужскую роль в фильме «Далласский клуб покупателей», Раст Коул в сериале «Настоящий детектив», Микки Пирсон в «Джентльменах» Гая Ричи) – отчасти иллюстрированная автобиография, отчасти учебник жизни. Став на рубеже веков звездой романтических комедий, Макконахи решил переломить судьбу и реализоваться как серьезный драматический актер. Он рассказывает о том, чего ему стоило это решение – и другие судьбоносные решения в его жизни: уехать после школы на год в Австралию, сменить юридический факультет на институт кинематографии, три года прожить на колесах, путешествуя от одной съемочной площадки к другой на автотрейлере в компании дворняги по кличке Мисс Хад, и главное – заслужить уважение отца… Итак, слово – автору: «Тридцать пять лет я осмысливал, вспоминал, распознавал, собирал и записывал то, что меня восхищало или помогало мне на жизненном пути. Как быть честным. Как избежать стресса. Как радоваться жизни. Как не обижать людей. Как не обижаться самому. Как быть хорошим. Как добиваться желаемого. Как обрести смысл жизни. Как быть собой».Дополнительно после приобретения книга будет доступна в формате epub.Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале

Мэттью Макконахи

Биографии и Мемуары / Публицистика
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное