Николай Ежов и советские спецслужбы

Все эти показания Ягоды выглядят довольно правдоподобно и вполне соответствуют содержанию троцкистской листовки 1928 года, где излагался разговор Бухарина с Каменевым и Сокольниковым. Разве что формулировки следователи записали в протокол, какие надо, насчёт того, что Ягода готов негласно поддержать борьбу правых против Сталина. Вряд ли бы сам Генрих Григорьевич стал по доброй воле признаваться в том, что легко можно было квалифицировать не только как участие во фракционной борьбе, но и как подготовку заговора, даже если бы в действительности он такое говорил Рыкову и Бухарину. Сомнительно, чтобы осторожный Ягода рискнул бы столь прямо заявить правым о своей поддержке. Хотя на рубеже 1928–1929 годов исход борьбы между группами Сталина и Бухарина был ещё не очевиден, и руководитель ОГПУ наверняка не хотел портить отношения ни с одним из возможных победителей. Да наверняка были и встречи в неформальной обстановке на квартирах и дачах Рыкова и Томского, где за рюмкой русской водки (которую Алексей Иванович Рыков очень уважал) поругивали Сталина с его ускоренной коллективизацией. Сталин вывозил за границу хлеб, несмотря на реально грозящей стране голод. А Рыков с Бухариным предлагали продавать золото, чтобы на вырученные средства купить зерно и ослабить хлебный дефицит. Замечу, что сводки ОГПУ Ягода Рыкову и Бухарину действительно предоставлял, но это просто обязан был делать. Ведь Рыков был председателем Совнаркома, а Бухарин – главой Коминтерна. Никакой особой услуги со стороны Генриха Григорьевича тут не было. И ещё в июле 1928 года Бухарин на пленуме ЦК прямо признал, что Ягода предоставил ему сведения о крестьянских волнениях, которые невозможно было получить по партийным каналам. А уже 27 октября 1929 года Ягода был официально назначен 1-м зампредом ОГПУ, что не могло быть сделано без одобрения Сталина. Значит, Иосиф Виссарионович в тот момент не сомневался в лояльности Генриха Григорьевича.

Другое дело, что с нарастанием политической борьбы в феврале – апреле 29-го Сталин мог потребовать от руководства ОГПУ перестать снабжать лидеров оппозиции секретными материалами. А если Меер Трилиссер, тогдашний второй зампред ОГПУ, ослушался запрета и дал Бухарину какие-то материалы, это должно было вызвать гнев Ягоды. После же письма от 6 февраля 1929 года Менжинский, Ягода и Трилиссер окончательно встали на сторону большинства в Политбюро, но Трилиссера, подозреваемого в симпатиях к правым, Сталин в 1930 году перевёл из ОГПУ в заместители наркома Рабоче-крестьянской инспекции.

О связях Ягоды с правыми рассказали на следствии и другие высшие чины ОГПУ и НКВД. Так, бывший заместитель Ягоды в НКВД Георгий Евгеньевич Прокофьев на допросе 25 апреля 1937 года показал: «Среди лиц, тесно связанных с Ягодой, особо выделяются Уханов и Карахан… Уханов часто бывал у Ягоды и на квартире, и в НКВД, приходил всегда без доклада прямо в кабинет, где долго оставался наедине с Ягодой. Я сам много раз убеждался в том, что Ягода никого не принимал, когда Уханов у него в кабинете. У них шли секретные разговоры. Уханов имел отношение к правым ещё в период пребывания Угланова секретарём МК (Николай Угланов в 1924–1928 годах возглавлял Московский комитет ВКП(б), а Константин Уханов в 1926–1929 годах был председателем Моссовета. – Б.С.)… Карахан имеет давнишнюю очень тесную связь с Ягодой. Эта связь продолжалась до последнего дня. Карахан неоднократно посещал Ягоду в наркомсвязи и до, и после пленума ЦК (февральско-мартовского. – Б.С.). Ягода располагал о Карахане компрометирующими материалами о разложении, и этот материал, очевидно, использовал, как свой обычный метод вербовки нужных ему людей. Мне приходилось заходить в кабинет Ягоды, как в НКВД, так и в наркомсвязи, когда бывал там Карахан. Каждый раз разговор между ними прерывался и искусственно переводился на иную тему»[132].

Тесную связь Ягоды с Караханом Прокофьев не выдумал. Благодаря Ягоде роскошные дачи Уханова и Карахана обслуживались 2-м отделением Административно-хозяйственного отдела НКВД. 4 апреля 1937 года, уже после ареста Генриха Григорьевича, был представлен рапорт о расходах этого отделения на нужды Ягоды, его родных и друзей. Выяснилось, что только содержание квартир и дач Ягоды обошлось НКВД в 1936 году в круглую сумму в 1 149 500 рублей. На родственников Ягоды было потрачено 165 тысяч рублей, а на его любовницу Надежду Алексеевну Пешкову (Тимошу) – 160 тысяч рублей. В этом ряду расходы на дачи и продукты для заместителя наркома иностранных дел, а с 34-го года – полпреда в Турции и члена ЦИК СССР Льва Михайловича Карахана и разжалованного в наркомы местной промышленности РСФСР Константина Васильевича Уханова выглядят сравнительно скромно – соответственно 45 и 40 тысяч рублей[133].

Связь у Уханова и Карахана с Ягодой была, и секретные разговоры они меж собой вели, только касались эти разговоры совсем не планов свержения Сталина, а совместных походов по девочкам. По части «морально-бытового разложения» все трое были признанными мастерами.