Николай Ежов и советские спецслужбы

Но что бросается в глаза в описи, так это почти полное отсутствие ювелирных изделий (если только нет ещё на них отдельной описи, до сих пор закрытой). Они представлены лишь 5 золотыми часами. Неужели Генрих Григорьевич, собравший коллекцию дорогих трубок и мундштуков и прочего антиквариата, к золоту и бриллиантам был абсолютно равнодушен? Это вряд ли, тем более что Ягода имел прямое отношение к нелегальной торговле бриллиантами из конфискованных частных коллекций и церковных и царских сокровищ, осуществлявшейся Советским государством в 20-е и 30-е годы для получения жизненно необходимой валюты. На первом допросе после ареста речь сначала зашла как раз об этой торговле. Следователь поинтересовался, почему Инженерно-строительный отдел НКВД возглавлял Александр Яковлевич Лурье, ещё в 1923 году исключённый из партии как «чуждый элемент», и почему Ягода закрывал глаза на сомнительные операции с драгоценностями, которые проделывал Лурье при помощи Френкеля и других зарубежных коммерсантов, подозрительных по шпионажу. В ходе этих операций милейший Александр Яковлевич несколько раз задерживался германской полицией. Ягода пока ещё надеялся, что против него будут выдвинуты только чисто уголовные обвинения, и можно будет отделаться тюрьмой, а не расстрелом. Поэтому заявил: «Пребывание иностранца (С.М. Френкеля, бывшего российского подданного и бывшего уполномоченного Чрезвычайной комиссии по экспорту при Совете Труда и Обороны, переквалифицировавшегося в представителя ряда иностранных ювелирных фирм. – Б.С.), только подозреваемого в шпионаже, на нашей территории, находящегося под наблюдением, не являлось опасным для государства. А быстрота и выгода реализации бриллиантов это оправдывало». На вопрос следователя, были ли операции с бриллиантами секретными, Генрих Григорьевич ответил утвердительно, но с очень любопытной оговоркой: «Для иностранного государства – да, если б они знали, что продаёт Советское государство. А так как они знали, что Лурье является частным лицом и Френкель тоже частное лицо, то секретность отпадала»[136].

В обстановке секретности и бесконтрольности создавались все условия, чтобы значительная часть казённых бриллиантов и валюты прилипала к рукам Лурье, Френкеля и Ягоды. Однако, как мы помним, в протоколе обыска у Генриха Григорьевича не значилось ни валюты, ни драгоценностей – только советские дензнаки. Это наводит на мысль, что Ягода где-то устроил тайник с бриллиантами и иностранной валютой, который чекисты так и не обнаружили. Следователей ведь в ту пору больше заботил не поиск ювелирных изделий, а то, как бы связать Ягоду с мифическим «правотроцкистским блоком» и заставить признаться в подготовке государственного переворота и свершении политических убийств.

Где мог быть зарыт клад? Может быть, он хранился у секретаря НКВД и личного секретаря Ягоды Павла Петровича Буланова, расстрелянного вместе с шефом по делу «правотроцкистского блока»? На допросе 13 мая 1937 года Генрих Григорьевич признался, что у Буланова «хранился мой нелегальный валютный фонд, который был мною создан в целях финансирования моей контрреволюционной деятельности, в целях «покупки» нужных мне людей»[137]. Вполне вероятно, что вместе с валютой хранились и бриллианты. Неизвестно, выдал ли Буланов следователям ценности, доверенные ему Ягодой, или нет, но даже если выдал, это не спасло его от пули. Но мне кажется, что вряд ли все свои средства Генрих Григорьевич решил передать на хранение своему бывшему секретарю.

Не исключено, что Ягода спрятал клад на одной из тех дач, которые в апреле 37-го не обыскивали, поскольку после ухода из НКВД Ягода там больше не жил. Например, на даче Гильтищево под Москвой, на Ленинградском шоссе, куда он любил ездить вместе с «Тимошей». Вот что показала личная повариха Ягоды Агафья Сергеевна Каменская, обслуживавшая эту дачу: «Ягода приезжал в Гильтищево обычно днём, оставался часа на 2. С ним всегда бывала Надежда Алексеевна, молодая красивая женщина»[138]. А, может быть, Ягода спрятал свои сокровища у «Тимоши»? Или у какой-то другой, неизвестной нам любовницы?

Выдавать клад чекистам Генриху Григорьевичу было не с руки. Благородство этого шага наверняка не оценили бы. Выдачу валюты с драгоценностями рассматривали бы не как стремление внести свой вклад в строительство социализма в СССР, а как лишнее доказательство хищения государственного имущества в особо крупных размерах, что только усугубило бы вину Ягоды. Так что клад первого наркома внутренних дел, вполне возможно, ещё ждёт своего графа Монте-Кристо.