Николай Ежов и советские спецслужбы

Даже если это лишь легенда, она хорошо передаёт дух времени. Кстати сказать, Евдокимов был другом нового наркома Ежова, и идею использовать его против Ягоды могла принадлежать самому Николаю Ивановичу. Но пыточное усердие не спасло Ефима Георгиевича. Он был арестован накануне падения Ежова, а расстрелян всего на два года позже Ягоды.

Но вернёмся к вопросу о связях Ягоды с правыми. На первом допросе он заявил следователям, что в начале 30-х годов, уже после разгрома группировки Бухарина, будто бы говорил Рыкову: «Вы действуйте. Я вас трогать не буду. Но если где-нибудь прорвётся, если я вынужден буду пойти на репрессии, я буду стараться дела по правым сводить к локальным группам, не буду вскрывать организации в целом, тем более не буду трогать центр организации». Этот свой поступок Генрих Григорьевич объяснил следующим образом: «Моё положение в ОГПУ в то время, до некоторой степени, пошатнулось. Это было в период работы в ОГПУ Акулова. Я был обижен и искал помощи у правых». Летом 1931 года Ягода был приглашён на дачу Томского в Болшеве. Там будто бы присутствовал Александр Петрович Смирнов, член Президиума ВСНХ и один из ближайших сторонников Бухарина, который говорил о необходимости блока правых с троцкистами и зиновьевцами. Томский же, по словам Ягоды, «начал свой разговор с общей оценки положения в стране, говорил о политике ЦК, ведущей страну к гибели, говорил, что мы, правые, не имеем никакого права оставаться в роли простых наблюдателей, что момент требует от нас активных действий»[143].

Вот тут уже Ягода говорил под диктовку следователей, не очень-то задумывавшихся о здравом смысле. Ведь Иван Алексеевич Акулов работал в ОГПУ с конца июля 1931 по сентябрь 1932 года, когда стал первым зампредом, оттеснив Ягоду во вторые зампреды. Подобное понижение Генриха Григорьевича, возможно, и огорчило, однако он не был идиотом, чтобы обращаться за помощью к Рыкову и другими сторонникам Бухарина, уже выведенным из Политбюро и смещённым со всех сколько-нибудь значительных постов. Тем более что вскоре выяснилось, что Акулов оказался столь же декоративной фигурой, как и Менжинский, в делах ОГПУ ничего не смыслил и оставил реальный контроль за повседневной деятельностью органов за Ягодой. Само назначение Акулова, в сущности, преследовало ту же цель, что и оставление формальным главой ОГПУ Менжинского: успокоить оппозицию Ягоде со стороны других членов коллегии ОГПУ, в частности, начальника Иностранного отдела Артура Христиановича Артузова. Последний в письме на имя Менжинского 3 декабря 1931 года, ставя вопрос о доверии по отношению к себе со стороны руководства, утверждал: «Я думал, что и Генрих Григорьевич убедился в моей полной лояльности, несмотря на свою крайнюю подозрительность к работникам. К несчастью, это, по-видимому, не так»[144]. Начальник Иностранного отдела, примыкавший к оппозиционной Ягоде группе Евдокимова – Мессинга, надеялся, что Ягода будет отстранён. Однако Менжинский, привыкший во всём полагаться на Ягоду, наоборот, согласился на удаление оппонентов Генриха Григорьевича. Артузова, как опытного профессионала-разведчика, пока не тронули. А вот других оппозиционеров от руководства ОГПУ отстранили. Ефим Георгиевич Евдокимов лишился важного поста начальника Секретно-политического отдела и отправился полпредом ОГПУ в Среднюю Азию, а потом на Северный Кавказ. Станислав Адамович Мессинг потерял пост зампреда ОГПУ в августе 1931 года и был переведён в коллегию Наркомата внешней торговли. Так что беспокоиться у Ягоды особых оснований тогда не было.

Что же касается готовности Ягоды вести борьбу в составе подпольного «правотроцкистского блока», то это вообще из области чистой следовательской фантазии. Не такой человек был Генрих Григорьевич, чтобы отдавать свою жизнь за идею. Он хотел просто хорошо жить, ни в чём себе не отказывая, и положения фактического руководителя ОГПУ для этого было вполне достаточно. Но Сталин собирался осудить Бухарина, Рыкова и других лидеров правых на открытом судебном процессе. Там наверняка бы всплыл вопрос об их связях с Ягодой в конце 20-х годов. Генриха Григорьевича пришлось бы смещать с поста шефа НКВД и переводить в какой-нибудь второстепенный наркомат. А знал он слишком много. Вот Сталин и решил избавиться от Ягоды самым элегантным образом, сделав его одним из фигурантов процесса «правотроцкистского блока».

По ходу следствия Ягода довольно быстро признал и участие в заговоре с целью государственного переворота. Сначала, в начале 30-х, будто бы готовился только «дворцовый переворот», в котором он непосредственное участие не должен был принимать, так как «охрана Кремля тогда была не в моих руках». Позднее по заданию правых он установил, через главу армейских чекистов Марка Исаевича Гая, связь с группой Тухачевского, чтобы организовать военный переворот. Интересно, что к тому времени охрана Кремля уже подчинялась Ягоде, но почему-то к планам дворцового переворота заговорщики возвращаться не стали[145].