Николай Ежов и советские спецслужбы

Весьма характерно, что, зная, что муж арестован безвинно, Юлия Иосифовна верила, что настоящие «враги народа» все-таки существуют, и отводила эту роль в процессе «правотроцкистского блока» привлеченным в качестве обвиняемых кремлевским врачам, из-за которых, мол, страдают честные коммунисты. Впрочем, и Бухарина она числила настоящим «врагом народа», о чем свидетельствует запись от 3 марта 1938 года: «…днем, когда никого в квартире не было (бабушка мне принесла газету) – я вдруг очнулась от боли внизу живота, не заметила, как протанцевала танец «радости» по поводу окончательного разгрома этих «зверей», а ведь кой-кого из них я уважала, хотя уже Пятница предупредил насчет Б[ухарина]. Это мразь какая, и рассказал, как он стал среди всех, обросший бородой, в каком-то старом костюме на полу… И никто с ним не поздоровался. Все уже смотрели, как на смердящий труп. И вот он еще страшнее, еще лживее, чем можно себе представить. Мала для этих кара – «смерть», но дышать с ними одним воздухом невозможно трудящимся. О, Пятница, не можешь ты быть с ними, мое сердце это никак не хочет принять. Если нужно так, если не распутались насчет твоей виновности, я стану на официальную точку зрения насчет тебя во всем моем поведении, я не буду никогда около тебя, но не могу я тебя видеть ни лжецом перед партией, ни контрреволюционером… Вовка пришел из школы и тоже до пяти читал газету. Смеялся над Крестинским: «Ох, и смешной же он, мама». И читал мне вслух смешные для него слова. Мне не смешно, а гадливо»[162]. Юлия Иосифовна еще не знала, что ей суждена мученическая смерть в лагере, и в свете этого ее «пляска радости» выглядит особенно трагически. Вот эта вера как старых большевиков, так и простых обывателей в то, что настоящие враги существуют и из-за них страдает какая-то часть невиновных граждан, способствовала тому, что Большой террор не встречал серьезного сопротивления в обществе.

Процесс Бухарина – Рыкова – Ягоды прокомментировал в своем дневнике и академик В.И. Вернадский: «Процесс странный и странное впечатление. Вероятно, Ежов повторяет Ягоду. Боязнь крестьянства. Партия прогнила. Но держится страна сознанием – при неведении масс»[163]. Владимир Иванович, памятуя о судьбе Ягоды, предчувствовал, что Ежову недолго осталось упиваться властью.

А 9 декабря 1940 года Вернадский дал развернутый комментарий к процессу «правотроцкистского блока»: «В 4 часа утра 18. III. (1938) Военная коллегия Верх[овного] суда СССР приговорила к смертной казни Н.И. Бухарина, А.И. Рыкова, Н.Н. Крестинского, Х.Г. Раковского, А.П. Розенгольца, Г.Ф. Гринько, Д.Д. Плетнева, Л.Г. Левина, всего 21 чел[овека]. Из них, которого не знал ((из) перечисленных 8) – самый крупный и самый негодяй – Ягода. «Суд» оставил неопределенное впечатление, несмотря на сознания обвиняемых. В частности, по отношению Левина и Плетнева. Левина мы знали в нашу первую московскую жизнь – он был другом Я.В. Самойлова (оба по Одессе) – оба еврея. Он даже лечил наших детей, был детский врач. Когда в 1921 году я вернулся в Москву и услыхал о карьере Левина – не удивился. Это был мягкий человек, не способный на убийство. Когда пришли его арестовывать – он позвонил Ежову и тот ему сказал, что все выяснится, чтобы он не беспокоился – разговор по телефону, переданный мне людьми, которым, безусловно, верю. Показания Ежова на суде производили впечатление выдумки из уголовного романа, рассчитанного на соответст[вующую] публику (с обоями). Говорят, Плетнев жив. Из ком(м)унистов чаще всего встречался с Н.И. Бухариным, с Раковским в Киеве (был одно время во главе большевистской власти), с остальными – в официальных заседаниях.

Члены правительства говорили, что правительство вдруг увидело себя в таком положении, что вместо них сидел бы в Кремле Ягода»[164].

3 года спустя Владимир Иванович уже не верил в реальность «заговора Ягоды».

Находились люди, которые не питали иллюзий по поводу показательных политических процессов. Так, первая жена композитора Юрия Александровича Шапорина Любовь Васильевна Шапорина (урожденная Яковлева) 11 марта, перед самым концом бухаринского процесса, записала в дневнике: «Люди всегда во все века боролись за власть, устраивали перевороты. Робеспьер истреблял всех инакомыслящих, но никогда еще в мире эти боровшиеся между собой люди и партии не старались уничтожить свою родину. В течение двадцати лет все эти члены правительства устраивали голод, мор, падежи скота, распродавали страну оптом и в розницу. А вся эта инквизиция Ягоды. Хорошо то, что мы читали в газетах, а каково то, чего нет в газетах. И почему я так все это чувствовала и говорила о своих прогнозах Васе. Теперь он руками разводит. А Ежов – этот еще почище. Надеюсь, что и дальнейшие мои прогнозы сбудутся и король останется голым.