Николай Ежов и советские спецслужбы

А вот Юлия Соколова-Пятницкая 13 марта восторженно записала: «Сегодня в 4 часа они будут уничтожены – эти страшные злодеи нашей родины. Они успели сплести такую большую и тонкую паутину, что ею захвачены и те, кто так же их ненавидит, как ненавидит тов. Н.И. (Ежов. – Б.С.), как ненавидит их каждый сознательный и честный гражданин нашей страны. Кроме колоссального материального ущерба, они нанесли нам много моральных ран. О, нужно много еще распутывать, много думать, много уничтожить, много обезвредить вовремя, помочь вылечиться, и среди них, конечно, есть «живое мясо» партии Ленина, Сталина, страдание которых бесконечно велико, а я чувствую это так смутно. Кто заплатит за это? Кто вернет потерянные месяцы жизни, невозможность работать вместе с товарищами в такое тяжелое время? Кто ответит за такое незамужнее одиночество? Их позорная, мерзкая кровь – слишком малая цена за все это горе, которое пережила и переживает партия, а вместе с ней и все, кто хоть немного умеет чувствовать, все то страдание людей, невинно изъятых из общества, кто отдавал революции все свои силы, каплю за каплей, и кто не мог предполагать, что есть такие двуногие чудовища – кретины, кто так умел притворяться. Более страшного образа, чем Бухарин, я не знаю, и мне трудно выразить все, что я переживаю. Теперь-то их уничтожат, но от этого моя ненависть нисколько не ослаблена. Я бы хотела для них страшной казни: пусть бы сидели в клетках, специально построенных для них в музее, «контрреволюционерами», и мы бы ухаживали за ними, как за редкостными экспонатами… Это для них было бы ужасно: приходили бы граждане и смотрели бы на них, как на зверей. О, никогда бы ненависть не умерла к ним; пусть бы видели они, как мы боремся за свою счастливую жизнь, как мы дружно боремся, как мы любим своих вождей, которые не изменяют, как мы победили фашизм, а они в бездействии, кормятся, как звери, но их не считают за людей. Так бы я сгорела. Они безопасны: кто пойдет за ними, когда у них ничего, кроме гнусных планов. О, проклятие вам, проклятие на веки веков. Я знай, я не должна позволить себе отчаяться, умереть нетрудно, когда так тяжко и одиноко жить, как мне теперь, но нужно прийти к людям, к работе, вместе бороться, – ты уже можешь быть полезной, и тебе поверят, если будешь хорошо работать и честно жить. И, верится, Игорь, может быть, и Пятница, вернется, если он честный, не виноват, конечно, за то, что прошляпил так много, за то, что не рассмотрел таких гадов, но если у него не было подлых намерений, он, конечно, придет. Как хочется знать, Пятница хоть в чем-нибудь виноват?.. Был ли ты не согласен с линией партии? Был ли ты против каких-нибудь наших руководителей? Как бы легко мне было, если бы я узнала правду. Я насчет Игорька, я думаю словами Ф…. «Все, что доброкачественно, выдерживает испытание огнем. С недоброкачественными же элементами мы охотно расстанемся»… «День великого решения, день битвы народов приближается, и победа будет за нами».

Как хорошо, что я пришла к такому решению, и теперь держи себя в «ежовых рукавицах», попробуй только превратиться в кляксу.

Как бы мне хотелось сказать о моих хороших мыслях Н.И. Как много переживаний, и такое одиночество незаслуженное, и так больно от этого, что я опять порчу себе глаза. Никогда не забывать, и дети мои никогда не забудут, как нужно зорко следить, как нужно беречь в чистоте свои мысли и свой язык, и как коротка жизнь человечья. Каждая жизнь должна дать что-нибудь своим, ближним по духу. Каждая жизнь должна дать сколько-нибудь от того, что она возьмет от общества»[169].

А 19 марта Юлия Иосифовна призналась себе: «Я верю Пятницкому, но еще больше я верю в светлую работу Н.И. (Ежова. – Б.С.) «Бывают и на солнце затмения», но Солнце ничто не может заменить. Партия – это солнце нашей жизни, и ничто не может быть дороже ее здоровья, и если жертвы неизбежны (и если твою жизнь скосило случайно), найди силы, чтобы остаться человеком, несмотря ни на что. Игоренюшка, мальчик мой светлый, я знаю, что ты все учтешь, если не погибнешь. Мал еще такое пережить»[170].

Юлия Иосифовна не сознавала, что Бухарин, Рыков, да и Ягода, равно как и другие подсудимые, в предъявленных им фантастических обвинениях виновны не более чем ее дорогой «Пятница» в столь же фантастических обвинениях, предъявленных ему. А «светлая работа» Ежова довольно быстро и ее саму свела в могилу.

Академик Вернадский так прокомментировал финал бухаринского процесса: «В связи с только что закончившимся процессом вспоминается время террора в Ленинграде после убийства Кирова. Все это в процессе смазано. Теперь выясняется, что Ягода знал раньше (о подготовке покушения на Кирова) и, можно сказать, участвовал – допустил во всяком случае – убийство.