Николай Грозный. Блеск и величие дворянской России

Но когда ему предстояло унаследовать престол? Лет через десять, как обещал ему Александр? Или раньше? Государь, как он считал, получал все новые доказательства Божьей немилости. 7 ноября 1824 г. в Петербурге случилось сильнейшее наводнение. Вода поднялась на 4 метра, затопила почти всю столицу, разрушила и повредила 4 тыс. строений. Погибших насчитывали от 200 до 600 человек, но многие пропали без вести – тела унесло в Финский залив.

А на Кавказе обстановка, вроде бы, нормализовывалась. Но турки с англичанами преподнесли «подарок». У разобщенных «немирных» горцев вдруг появился центр организации, проповедник Кази-Мухаммед. Он призвал к «священной войне». Полыхнуло в Чечне, перекинулось на Кабарду, Кубань. Ермолов и его помощники сумели организовать переговоры. В Герзель-ауле съехались генералы Лисаневич, Греков и 318 горских старейшин. Но во время встречи фанатик с кинжалом бросился на генералов и убил обоих. Увидев это, солдаты разъярились, перекололи штыками старейшин. И тут уж драка пошла по всему Кавказу. Европа опять завопила о «русских зверствах».

Царь тяжело переживал бедствия. Убеждался – Господь не благословляет его царствование. Весной 1825 г. Россию посетил принц Оранский, личный друг и государя, и его брата Николая. Александр в порыве чувств открылся ему, что хочет отречься. Принц был в шоке. Доказывал, насколько пагубно это может сказаться и на России, и в целом на монархической идее – самый могущественный император бросает трон. Но, как он сокрушенно рассказывал Николаю Павловичу, убедить государя он не сумел [26].

А летом поступили новые сведения о заговоре. О нем узнал преданный императору Иван Шервуд, унтер-офицер 3-го Украинского уланского полка. Послал письмо своему родственнику, лейб-медику Виллие, просил предупредить государя об опасности. Шервуда сперва доставили к Аракчееву, потом к самому царю. Унтер-офицер доложил: он «случайно узнал, что в некоторых полках 1–й и 2–й армии существует секретное общество, которое постепенно увеличивается и имеет особенные связи в 4–м резервном кавалерийском корпусе». Перечислил несколько фамилий и вызвался самому проникнуть в общество, разведать о его составе и планах.

Александр одобрил операцию, поручил ее курировать Аракчееву. К ней привлекли также начальника Шервуда, командующего резервными войсками на юге генерала Де Витта. А его как раз обхаживал Пестель, надеялся привлечь на свою сторону. Даже изображал, что хочет жениться на его дочери, некрасивой и засидевшейся в девицах. В качестве агента Де Витт использовал ученого-ботаника Александра Бошняка. Он вошел в доверие к заговорщикам, прикинувшись их единомышленником.

Но в это же время, летом 1825 г., ухудшилось здоровье императрицы, и без того слабое. Александр с женой давно забыли взаимные измены. Привыкли друг к другу, муж трогательно заботился о Елизавете Алексеевне. А врачи пугали, что промозглая осень в Санкт-Петербурге может привести к плачевным последствиям. Настаивали сменить климат, отправиться в Италию. Государыня не хотела ехать за границу. Обсудив с мужем, решили пожить на российском юге. Крым еще был совсем не курортом. Выбрали более благоустроенный Таганрог.

Царь должен был ехать вперед, все приготовить к прибытию жены. 30 августа, на праздник св. Александра Невского, он был именинником. Как обычно, отправился в Александро-Невскую лавру, стоял на службе, приложился к мощам своего Небесного покровителя. На обратном пути пригласил брата Николая ехать в собственной коляске. Был очень задумчивым, но ни о каких делах не говорил. Только порадовал брата – пожаловал ему место для дачи возле Петергофа. В этот же день было новоселье у их младшего брата Михаила. Заглянули к нему и расстались. Николай Павлович уезжал с инспекцией в Бобруйск. Не знал, что прощается с Александром навсегда.

1 сентября отправился в дорогу царь. Он опять заглянул в Александро-Невскую лавру. Отслужили молебен на благополучное путешествие. Александр благословился митрополита Серафима, но захотел повидаться и со святым старцем Алексием (Шестаковым). Побывал у него в келье, увидел гроб, служивший постелью. Просил старца особо молиться о нем и его жене. Может быть, говорил еще о чем-то, но об этом сведений нет. Из монастыря, уже не заезжая домой, вереница колясок понесла Александра I и его небольшую свиту на юг.