Николай Грозный. Блеск и величие дворянской России

О том, что Александр болен, до последнего момента не извещали ни родных, ни правительство. Лишь 18 ноября в Санкт-Петербург поскакали фельдъегеря, везли сообщения об этом. А 19 ноября помчались новые гонцы, уже с трагической вестью. И в Таганроге громом грянуло – царь умер! Но на панихиде об усопшем государе в Таганрогском соборе императрица отсутствовала. И в переписке со своей матерью она о смерти мужа не упомянула ни разу!

Впрочем, это не удивительно. Она знала – в гробу лежал не Александр. Лежал фельдъегерь Масков. Окружающие и раньше отмечали его некоторое сходство с императором: примерно одного роста, такого же сложения. Что-то и в чертах лица было общее… Как же сохранилось его тело? Но бальзамированием якобы Александра занимались те же самые лейб-медики Виллие, Тарасов, Стофреген. Вот и гадай, когда оно осуществлялось – после 19 или после 4 ноября? Акт о смерти и протокол о вскрытии подписали они же. Плюс Волконский, Дибич, протокол скрепил печатью Чернышев. А современные исследования, проведенные В. В. Федоровым на кафедре судебно-медицинской экспертизы Сибирского медицинского университета, показали, что «посмертная маска» Александра I была снята с лица… живого человека.

Да, он нашел способ оставить трон без отречения. Начало его дальнейшей жизни прослеживают лишь предположительно. 19 ноября от российских берегов как раз отчалила частная английская шхуна. Считают, что Александр Павлович на ее борту покинул родину, отправился с паломничеством в Палестину. Потом жил инкогнито в Киево-Печерской лавре и в имении своего друга князя Остен-Сакена. А с 1837 г. уже известна жизнь православного подвижника, старца Федора Кузьмича, сосланного в Томскую губернию, где он и поселился. А ныне причисленного к лику святых. Он поражал людей своей высокой образованностью. И сходством с Александром I.

Но это уже другая история. А из Таганрога тело покойного отправили в столицу далеко не сразу. Якобы из-за бальзамирования. Здесь оставались и императрица, и «штаб» Александра I – Волконский, Дибич, Чернышев. Поэтому и сведения о заговоре продолжали стекаться сюда же. 25 ноября Дибич отправил в Тульчин графа Чернышева для расследования деятельности «Южного общества».

Добавились и новые свидетельства. Один из заговорщиков, капитан Аркадий Майборода, командовал ротой в Вятском пехотном полку – в полку Пестеля. Был постоянно рядом с ним, знал много. Но представил, во что выльется восстание, ужаснулся и раскаялся. Написал доклад о структурах и планах «южан». 1 декабря через командира корпуса генерала Рота его доклад попал к Дибичу. Вскоре в Таганрог прибыли Шервуд, Де Витт и полковник Николаев с изъятыми документами. Дибич оценил, насколько угрожающей становится ситуация, особенно в обстановке «междуцарствия». Понял – медлить нельзя. 5 декабря разлетелись приказы об аресте Пестеля и других активистов «Южного общества».

ГЛАВА 8. МЕЖДУЦАРСТВИЕ

Здание Сената и Синода в Санкт-Петербурге

Александр I создал две тайны – наследования престола и собственного ухода из прежней жизни. О той и другой знал лишь узкий круг лиц. Но эти круги были разные! Знали ли родные государя, кроме жены, что его смерть мнимая? Ни в коем случае. Иначе Николай на вполне законных основаниях просто не принял бы трон. Даже извещения о болезни царь задержал до последнего.

25 ноября великий князь Николай Павлович беззаботно играл со своими детьми в Аничковом дворце, и вдруг к нему явился генерал-губернатор Милорадович, доложил: «получена ужасная новость». Дескать, император опасно болен, хотя надежды еще есть.

Николай был ошеломлен. Из братьев в столице оказался он один. Константин жил у себя в Варшаве и Михаил, находился с ним. А официальный государственный статус Николая был отнюдь не самым высоким. Генерал-инспектор инженерных войск, недавно получил повышение – стал командиром 1–й гвардейской дивизии.

Даже в царствующей семье его голос оставался второстепенным – доминировала мать, Мария Федоровна. К ней и засобирался Николай. Но она сама послала за сыном, получив аналогичное известие. От такой новости ей стало дурно, и Николай остался с ней. Утешал, как мог, надеждами на лучшее. Утром примчался фельдъегерь с письмами, что царю стало лучше, но «он очень слаб». Приказали служить молебны о его выздоровлении.

27 ноября в дворцовой церкви опять служили Литургию и молебен. Николай велел камердинеру – если появится гонец из Таганрога, подать ему знак. И его позвали. В библиотеке ждал Милорадович, сообщив: «Все кончено, ваше высочество…» Первым делом Николай позвал лейб-медика Марии Федоровны, чтобы был рядом. Вошел бледный в церковь, упал на колени перед матерью, и все без слов поняли, что случилось. Мать почти лишилась чувств, рыдала. Ее кое-как увели.