Николай I

По мнению историка С. В. Мироненко, Комитет 1839–1841 годов должен был сделать закон о свободных хлебопашцах 1803 года обязательным для исполнения. Таким образом, предлагалась фактическая программа освобождения крестьян с землей за выкуп^{680}. Только при таком предположении становится понятной сцена, описанная дочерью Николая I Ольгой Николаевной, которая произошла в 1842 году: «В конце зимы в одно прекрасное утро, когда мы сидели спокойно у Мама, занятые чтением вслух и рукоделием, послышались вдруг шаги Папа в неурочное время. Затянутый в мундир, он вошел с серьезным лицом. «Благослови меня, жена, — сказал он Мама. — Я стою перед самым значительным актом своего царствования. Сейчас я предложу в Государственном совете план, представляющий собой первый шаг к освобождению крестьян». Это был указ для так называемых оброчных крестьян, по которому крепостные становились лично свободными, но должны были продолжать службу своему помещику дальше. Помещиков призывали к участию в таком освобождении, провести же его в жизнь представлялось им самим»^{681}. Буквально в последний момент Николай Павлович все же отступил. Во время обсуждения вопроса в Государственном совете московский генерал-губернатор князь М. Д. Голицын сказал, что эта мера будет иметь смысл, если перевод крестьян из крепостных в обязанные будет обязателен для помещиков. На это Николай заметил: «Я, конечно, самодержавный и самовластный, но на такую меру никогда не решусь, как не решусь и на то, чтобы приказывать помещикам заключать договоры; это должно быть делом их доброй воли, и только опыт укажет, в какой степени можно будет перейти от добровольного к обязательному»^{682}. П. Д. Киселев выступил на совете только однажды, заявив, что закон будет «предисловием или вступлением к чему-нибудь лучшему и обширнейшему впоследствии времени»^{683}. Через три дня, 2 апреля 1842 года, закон был подписан императором. 7 апреля он был опубликован в ряде газет: Сенатских, Санкт-Петербургских, Московских и губернских ведомостях. Редакция «Санкт-Петербургских полицейских ведомостей» по повелению государя пустила этот номер в розничную продажу. В тот день тексты указа передавались из рук в руки, о них толковали кто во что горазд; по выражению современника, «самые женщины показали свои способности быть публицистами»^{684}.

Объясняя причины этого отступления, С. В. Мироненко пишет: «В момент обсуждения проекта Киселева в Секретном комитете Николай I отступал всякий раз, когда сталкивался с явно выраженным сопротивлением большинства членов: он не считал возможным пойти на открытый конфликт с сановной аристократией…»^{685} Чтобы успокоить общество, все слои которого были охвачены ожиданием перемен, и одновременно «сохранить лицо», Николай Павлович в 1842 году пошел на издание куцего закона об обязанных крестьянах. По свидетельству М. А. Корфа, за границей распространилось мнение, «что правительство хотело сделать гораздо более, но не посмело»^{686}. В соответствии с этим законом, крестьяне, получая с согласия владельцев личное освобождение, могли арендовать на определенных условиях помещичьи земли. На основе указа от 2 апреля 1842 года помещики перевели в обязанные крестьяне всего 24 708 душ (подлежащих ревизии мужчин). Помещики откровенно смеялись над этим законом, но не заметили, что личная свобода крестьянина предполагалась без особого выкупа. Иными словами, по мнению В. О. Ключевского, молчаливо признавалось, что «личность крестьянина не есть частная собственность землевладельца, что их связывают отношения к земле, с которой нельзя согнать большую часть государственных плательщиков. На почве закона 1842 года только и стало возможным Положение 19 февраля, первая статья которого гласит, что крестьяне получают личную свободу без выкупа»^{687}.

Два секретных комитета были посвящены обсуждению проблемы дворовых людей. В феврале 1840 года по записке Д. Н. Блудова возник специальный Комитет 1840 года, обсуждавший проблему сокращения числа дворовых людей, которых тогда насчитывалось более, чем ревизских душ. Включенный в состав Комитета граф А. И. Чернышев резко выступил против освобождения дворовых, считая, что, «когда мысль общей политической свободы уже давно обладает умами в Европе», всякие нововведения опасны. После доклада журнала Комитета Николай I наложил резолюцию: «Дело сие оставить впредь до удобного времени»^{688}. В конце 1843 года Николай Павлович вновь потребовал вернуться к этому вопросу, проведя для начала строгий учет дворовых. Был создан Комитет 1844 года о дворовых людях, на первом заседании которого выступил сам император. Итогом работы Комитета стал указ от 12 июня 1844 года, разрешавший помещикам отпускать дворовых людей на волю по обоюдному согласию. Однако этот указ остался без последствий.