Николай I Освободитель

Последнее же изобретение, которое я хотел показать собравшимся было новое взрывчатое вещество. По сути — нитроцеллюлоза — прообраз бездымного пороха. Вот только использовать ее как порох в ружьях пока возможности не было. Нам никак не удавалось сделать так чтобы эта самая нитроцеллюлоза сгорала равномерно и полностью, поэтому в качестве толкающего состава она, к сожалению, не подходила. Зато в качестве взрывчатки для подрыва скажем мостов или каких-нибудь мин, это вещество даже в таком виде давало дымному пороху сто очков вперед.

В целом мероприятие прошло, как сказали бы лет через сто пятьдесят, «в теплой, дружеской» атмосфере, однако никаких скоропалительных решений в итоге принято не было. Как обычно лишних денег в казне не находилось, да и как минимум до окончания боевых действий переделкой ружей, очевидно, никто заниматься бы не стал. Впрочем, война, как показали дальнейшие события, вскоре семимильными шагами двинулась к завершению.

Глава 17

Решительного сражения в итоге так и не произошло. Русская армия проманеврировав по территории Восточной Пруссии в течение всего мая, получила команду из Петербурга, и отошла за Неман. Это событие ознаменовало начало мирных переговоров между двумя империями.

Отказ Александра от продолжения войны в высшем столичном обществе был воспринят неоднозначно. С одной стороны, всем было очевидно, что выиграть эту кампанию оставшись с Бонапартом один на один без громадных военных и экономических потерь — и Великобритания и Швеция в этой ситуации сделали вид, что они просто проходили мимо — стало невозможно. С другой — заключение мира с корсиканцем до исчерпания всех средств к борьбе никак иначе кроме как предательством назвать было тоже невозможно.

Слушая все эти шепотки чиновников, дворян и прочих входящих в «высший свет» личностей я все больше задумывался о необходимости правильной пропагандистской работы. Нужны были свои газеты и журналы, через которые можно было бы транслировать свое — сиречь правильное — мнение всем остальным. Хорошо бы еще радиовещание наладить, но до этого я вообще мог и не дожить. Вот как объяснить каждому, что те войны, которые невозможно выиграть лучше проиграть как можно быстрее и с наименьшими потерями? Что войны они ведутся не для того, чтобы некий эфемерный престиж государства поднять, а для достижения конкретных целей: экономических или политических, и что цель любой войны — это мир, на лучших условиях чем был до того. Если это условие не соблюдается, то и начинать не стоит.

12 июня в Тильзите на специально построенном для этого дела павильоне посреди реки встретились два императора — Русский и Французский — и два часа общались там с глазу на глаз, согласовывая основные пункты будущего союза. Я в это время находился на берегу и достаточно спокойно — в отличии от всех остальных — ждал результата, наслаждаясь приготовленным специально для меня клубничным суфле. Алкоголь мне пока был не положен, поэтому я компенсировал нехватку в организме допинга сладким.

Не переживал я по очевидной причине. Хуже условия чем в прошлый раз точно не будет, ну и самое главное к континентальной блокаде нас так или иначе присоединиться заставят. Все же остальные пункты были не столь существенны — какая в самом деле разница так же сильно обкорнают пруссаков как прошлый раз или, учитывая, что кое-какая армия у них все же осталась, пожалеют. Мысленно я нырнул на три дня в прошлое и еще раз прокрутил наш с братом разговор, состоявшийся по дороге сюда в Вильне. Александр не часто обсуждал со мной внешнюю политику, однако видимо именно в этот раз не так много было людей, которые его поддерживали в решении пойти на мир с Наполеоном, ну а я предлагал это еще год назад.

— Попробуй продавить обязательство Франции выкупать хотя бы часть товаров, которые мы экспортировали на острова. Аргумент тут железобетонный, если Наполеон хочет покорить Британию, то ему все равно без флота не обойтись, без канатов, без древесины, скипидара и всего остального, — я с сомнением пожал плечами. Не на столько уж я хорошо знал историю, чтобы что-то реально советовать брату.