Николай II. Расстрелянная корона. Книга 2

– Приветствую тебя, князь. Не ожидал еще раз встретиться. Но… – Он замолчал, взглянул на Дольского, подошел к нему вплотную, взял за голову: – С фронта недавно?

– Да.

– Германских газов отведал сверх меры?

– А есть ли эта мера?

– И то правда, нет. – Распутин прожигал поручика огненным взглядом. – Страшишься умереть, да? Можешь не отвечать. Это тебе не страшно. Самая жуть – медленно гнить в постели, так?

– Да уж, я предпочел бы умереть на поле брани.

– Тогда не страшись. От болезни легочной не помрешь. В постели гнить не будешь. А подлечиться надо. К докторам не ходи, без толку. Лекарства пропишут, да не нужны они, одно лечат, другому вредят. А возьми ты две горсти сухой травы зверобой, кипятком залей и завари как чай обычный. Процеди, добавь кашицу из листьев столетника, меда, белого вина в равных долях смеси и отвара. Поставь все в холодное место, можно в воду, которую следует менять, и так продержи недели две. Потом пей. Поначалу немного и каждый час. Почувствуешь облегчение – хлебай побольше и через три часа. Так месяц. Будет нужда, после перерыва в две недели повтори лечение. Но обычно даже у тяжелых пациентов через месяц наступает облегчение. Запомнил?

– Не все, – признался Дольский.

Распутин позвал дочь:

– Маша! Поди сюда.

Девушка вошла в гостиную.

– Запиши поручику рецепт снадобья из зверобоя от легочной болезни. Да укажи, как принимать следует.

– Хорошо. Подождите, пожалуйста.

Мария ушла.

Покровский сказал:

– Воспитанная и образованная у тебя дочь.

– А как иначе при таком отце? – Распутин рассмеялся, но только губами.

В глазах его отражалась боль. Видно было, что он действительно страдал, но держался, умел владеть собой.

– Это верно, – заметил князь.

Распутин перестал смеяться и проговорил:

– Мучаешься, что государь отлучил тебя от дел? А что я говорил? Будет такое время.

– Но ты говорил и то, что он вновь позовет.

– Да. До того осталось недолго. То, что я после сказал, помнишь?

– Конечно.

– Помни. Пойду я прилягу, нехорошо мне. Видишь как, князь, получается, других лечу, себе же помочь не в силах. Но полно, встану на ноги. Я крепкий.

– Деньги возьмешь? – спросил Покровский.

Не оборачиваясь, Распутин ответил:

– Знаешь, куда отдать их. Прощай, князь. – Он скрылся в спальне.

Мария вынесла рецепт. Офицеры покинули квартиру старца.

На улице Дольский сказал:

– А он, я имею в виду Распутина, действительно человек необычный. Вроде просто говорит, а слова проникают в душу, порождают какую-то внутреннюю силу.

Покровский кивнул:

– Согласен, граф. Старец говорит то, что ты хочешь от него услышать.

– Но откуда он знает, кто и что желает?

– В этом-то и загадка его личности. Теперь вы имеете рецепт. Я уверен, что снадобье Распутина поправит ваше здоровье. Теперь, наверное, можно и отобедать?

В то самое время, в конце августа 1915 года, когда император объявил себя Верховным главнокомандующим, в швейцарской деревне Циммервальд собрались представители левых партий европейских государств, в том числе России, Германии, Франции, Италии. На конференции обсуждался вопрос о борьбе пролетариата за мир. Ее левое крыло во главе с Владимиром Лениным призывало рабочих превратить «империалистическую войну в войну гражданскую» с целью захвата власти.

Но большинство делегатов было настроено не столь радикально. Им больше импонировал манифест, написанный Львом Троцким. В нем подвергались осуждению все социалисты, работающие в правительствах воюющих стран и голосовавшие за военные бюджеты. Манифест призывал пролетариев начать борьбу за мир «без аннексий и контрибуций».

Данный документ быстро распространился по всей Европе. Несмотря на его запрет во всех воюющих странах, он дал сильный толчок революционному движению.

В Государственной думе представители кадетов и прогрессистов начали сближение с левыми октябристами, земцами и группой центра. Их общая программа требовала амнистии всех делегатов Думы, понесших наказание за политические преступления. К ним примкнули даже некоторые члены Государственного совета, требовавшие отставки правительства.

Николай Второй отнесся к этому с решительным протестом. Он поручил председателю Совета министров Ивану Логгиновичу Горемыкину объявить перерыв в работе Думы. Это распоряжение по сути дела, было ответом на требование депутатов о передаче власти так называемым общественным деятелям.

В результате 3 сентября думская сессия была прервана. Революционно настроенные депутаты устроили скандал. Оппозиция избрала делегацию к царю, но он и не подумал принять ее.