Николай II (Том II)

Представители британской армии в Барановичах, разумеется, на самом раннем этапе планирования прослышали об этой операции. Результат оказался неожиданным. Заботясь о своих личных выгодах, Лондон готовил мощный удар по Турции на Ближнем Востоке, стремясь захватить пути к мосульской нефти. Но, узнав через многочисленную и хорошо поставленную разведку в России о плане Николая захватить Константинополь, Черчилль сумел убедить главнокомандующего Китченера[144] как можно скорее, раньше русских, высадить десант на Проливах, обозначить у Константинополя британское присутствие, которое после войны станет решающим, чтобы не пустить туда русских.

Дарданелльская экспедиция Первого лорда Адмиралтейства началась поэтому в спешке и тут же потерпела фиаско.

Между тем, под давлением Государя и при полном непонимании и отсутствии поддержки стратегов в Ставке и Генерального штаба в Петрограде, в начале апреля по указанию царя в портах Чёрного моря сосредоточился 5-й Кавказский корпус и ожидался 11-й армейский корпус. К весне превосходство России на Чёрном море стало подавляющим. «Гебен» вторично за войну был подбит у входа в Босфор. У германо-турок оставался один «Бреслау» против пяти русских линейных кораблей. Надо было только посадить войска на корабли, форсировать почти беззащитный Босфор и осуществить двухвековую мечту, ставшую насущной необходимостью, – открыть ворота в Средиземное море.

Но после прорыва 19 апреля германских и австро-венгерских армий Макензена и эрцгерцога Иосифа Фердинанда у Дунайца и Горлицы панические настроения овладели русской Ставкой. Хотя Государь и настаивал на осуществлении десанта в Турцию, великий князь Верховный Главнокомандующий всё-таки расценивал явления войны не стратегически, а с точки зрения мелкого столоначальника, то есть захвата или удержания незначительных географических пунктов. Для оказания помощи 3-й армии и сохранения в своих руках нескольких гуцульских посёлков Николай Николаевич отменил десант и распорядился перебросить 5-й корпус генералу Иванову на Юго-Западный фронт, повелев «ни в коем случае» не отступать за реку Сан… Великий князь обрекал тем самым Россию на удушение и затягивание войны на долгие годы. Но в его проспиртованных и наполненных матерщиной мозгах даже не шевельнулась мысль о том, что Царьград нужен России больше, чем полуразрушенное карпатское местечко Дрыщув…

Теперь, прочитав восхваление Сазоновым стратегии союзников в Турции, Николай почувствовал ещё большее разочарование в полководческих способностях Николаши и его начальника штаба Янушкевича. Он ясно видел, что Ставка не отдавала себе отчёта в истинном положении на фронтах и просто игнорировала горлицкую катастрофу, которая казалась Николаю более значительной, нежели самсоновская.

По мере того как литерный поезд приближался к Барановичам, всё большее беспокойство за дела в действующей армии стало охватывать Государя.

«Что же теперь делать? – думал он, вперив безучастный взгляд в окно. – Убрать одного Янушкевича или ещё и Данилова, который также демонстрирует полную «стратегическую невинность»? Но ведь это вызовет бурное сопротивление Николаши, его угрозы уйти в отставку, а следовательно, и большой политический скандал, который скажется на боеспособности войск… А кем их заменить?.. Уволить от Верховного командования самого Николашу?.. Опять же вопрос – кого на его место?.. Иванова, Алексеева или Рузского?.. Но ведь они всего лишь генералы, которые до сих пор не смогли продемонстрировать истинных полководческих качеств – стратегического мышления, решительности, смелости и прозорливости… Пойдут ли за ними войска, пойдёт ли Россия, которая стала говорить об измене генералов?.. Но скандал от отставки Николаши будет, пожалуй, ещё больше, чем от удаления Янушкевича и Данилова…»

Царь в задумчивости потёр себе виски, отвернулся от окна и вдруг ощутил давящую боль в левой стороне груди. Такую же тупую боль в сердце он испытал, когда получил известие о катастрофе армии Самсонова в Восточной Пруссии. Это его слегка обеспокоило, но он не стал вызывать лейб-медика профессора Фёдорова.

«Бог даст, всё образуется! – пришло ему на ум всегдашнее и самое надёжное утешение. – Поговорю с Николашей и буду решать, как поступать дальше… Аликс права – ответственность за Россию лежит на мне, а не на Николаше… Господь вразумит меня, что теперь надобно делать!..»

До Барановичей оставалось не больше часа пути…