Николай Коняев. Два лица Власова.

Линц… Сюда же идет и 2–я дивизия РОА.

— К сожалению, Германия рухнула скорее, чем я ожидал, — сказал Власов.

Поскольку о концентрации добровольческих частей в Чехословакии и Австрии между Прагой и

Линцем знал и генерал Ашенбреннер, было понятно, что это в СС и решили создать сильное военное

соединение из российских, чешских, югославских и немецких добровольцев. Этот

интернациональный корпус должен был составить, с одной стороны, ядро военно–политического

сопротивления вторгающемуся в Европу сталинскому большевизму, а с другой — послужить

укрытием для высокопоставленных эсэсовцев.

План был достаточно реалистичным. [260]

Эсэсовцы могли быть уверены в верности своего интернационального корпуса хотя бы потому, что

набранных ими добровольцев ждала в родных странах гораздо более суровая кара, нежели немецких

солдат…

Понятно, что рано или поздно союзники смогли бы добить и эти части, но понятно было и то, что в

горной местности они могли продержаться достаточно долгое время…

Другое дело, зачем нужно было это Власову, как это соответствовало планам Русской

освободительной армии, но и для них тоже просматривались некоторые перспективы…

Главное было — выиграть время…

«Вера в непрочность англо–американского союза с Кремлем… озарила обманчивым светом нашу

последнюю встречу с этими людьми, поставившими все на карту, — говорит Штрик–Штрикфельдт в

своей книге. — Не все эти планы без поддержки германского командующего войсками в районе

Праги — Линца были заведомо обречены на неудачу».

В ходе разговора выяснилось, что Ашенбреннер установил контакт с фельдмаршалом Шёрнером,

однако на него рассчитывать нельзя. Связи с фельдмаршалом Вейхсом установить не удалось…

Хозяин усадьбы Двингер действительно обладал незаурядным талантом сценариста. Он тут же

предложил отойти в Баварские Альпы, занять удобные позиции и, забрав с собой крупных

нацистских деятелей, объявить их заложниками и обменять на гарантию права убежища для

добровольцев. Двингер даже назвал отдельные имена, которые могли заинтересовать англо- американцев. Назвал их так же, как называет продюсер имена актеров, которые будут участвовать в

постановке.

Однако на этот раз Власову не понравился новый сценарий Двингера. Он отклонил его авантюрный

план.

— Может быть, и эффектно, но эта идея мне все же не нравится, — сказал он. — До сих пор мы

боролись чистыми руками и с чистым сердцем, как русские патриоты и борцы за свободу. Мы имели

полное право на сопротивление; это право освящено тысячелетиями. Победителей не судят, а

побежденным отрубают головы! У нас нет никаких обязательств перед немцами, но мы не можем

надругаться над доверием тех из них, кто помогал нам.

— Что же делать?

Помолчав, Власов рассказал о Ю.С. Жеребкове, которого еще в январе уполномочил войти в контакт

с посольствами США и Великобритании в Берне через посредничество Международного Красного

Креста.

— Я видел Жеребкова четвертого апреля, в отеле «Ричмонд», в Карлс–баде, — сказал Крэгер. —

Многие из нас противились его поездке в Женеву, [261] догадываясь об одной из ее целей. Но я

сказал, что мы не только не против, но, наоборот, будем приветствовать, если ему удастся связаться с

англо–американцами…

Власов не стал уточнять, что вчера в Праге, в отеле «Алькрон» они с Крэгером видели Жеребкова.

С помощью начальника отдела безопасности КОН Ра подполковника Тензорова Жеребкову удалось

добраться до чешской столицы. Жеребков передав Власову просьбу проф. Бургхарда замолвить

Гиммлеру словечко за военнопленных, которых эсэсовцы собирались уничтожить {58} .

Андрей Андреевич сказал, что через несколько дней вернется и тогда даст все нужные полномочия и

инструкции для переговоров в Швейцарии.

— Этого мало… — сказал Ашенбреннер. — Контакт с союзным командованием должен быть

установлен как можно скорее. Тем временем добровольческие части надо стягивать в район Прага —

Линц. Я уже уполномочил Оберлендера пробиться к англичанам, чтобы спасти русские летные части

генерала Мальцева. Ну, а капитану Штрик–Штрикфельдту надобно отправиться к американцам…

Конечно, это должно быть не немецким, а русским шагом.

Ашенбреннер, как представитель Кёстринга, был начальником Штрик–Штрикфельдта и имел право

приказывать ему.

— Нет! — сказал Власов. — Если это русский шаг, не Штрик, а Малышкин, как парламентер русских,

должен идти к союзникам. Вы готовы сопровождать Малышкина, Вильфрид Карлович? Это самая

трудная служба, которую вы могли бы сослужить нам.

— Готов… — сказал Штрик–Штрикфельдт.

Тут же ему выправили «власовское удостоверение» на имя Веревкина, полковника Добровольческой

армии Комитета освобождения народов России.

Крэгер, молча присутствовавший при разговоре, выписал Малышкину и Штрик–Штрикфельдту

разрешение на право свободного передвижения во фронтовой полосе, не открывая цели их

пребывания там. Эти удостоверения нужны были при встречах с «вервольфами» и другими

формированиями СС, прочесывавшими фронтовую полосу в поисках дезертиров, с которыми они тут

же и расправлялись. [262]

За ужином Крэгер все время подливал Власову водку, и перед сном, когда Штрик–Штрикфельдт зашел