Николай Коняев. Два лица Власова.

Ударной армии, генерал–лейтенант М.С. Хозин — «за невыполнение приказа, за бумажно- бюрократические методы управления войсками, за отрыв от войск…» — все равно будет смещен.

Так что же, какая злая сила гнала генерала к краю пропасти?

На примере карьеры Андрея Андреевича Власова мы пытались показать, как взращивались, как

выковывались характеры советских генералов. Наши «сталинские полководцы» обучались лишь

одному движению — вперед.

Это касалось и военной доктрины, не помешавшей, впрочем, сдать противнику половину территории

страны, но прежде всего — личной карьеры.

Продвинуться в карьере после понижения удавалось немногим.

Исходя из этого, и нужно оценивать поступки и решения К.А. Мерецкова и М.С. Хозина.

Другое дело сам А.А. Власов.

Пока он — жертва штабных интриг. И дело тут не в каких–то высоких моральных качествах Власова, а

просто в реальном раскладе сил.

Товарищ Сталин послал его освобождать Ленинград, а Мерецков, вместо того чтобы помогать ему,

запер его в окруженной армии. Если бы Власов оставался в штабе Волховского фронта, возможно, он

тоже сумел бы сплести нечто достойное его высокого звания, но — увы! — Кирилл Афанасьевич

Мерецков лишил Власова возможности проявить талант в этой области.

Сейчас в руках у Власова была только армия. Армия была обречена на гибель, и вместе с нею обречен

был и сам Власов. Андрей Андреевич понимал это, но свыкнуться с такой мыслью было трудно.

«Я сейчас выполняю ответственную задачу, — пишет он 26 апреля Агнессе Подмазенко. — Письмо

от тебя ко мне и наоборот идет гораздо дольше, чем раньше, когда я был на старом месте. Что можно

сказать о себе?.. Бьем фашистов крепко и готовим им крепкие весенние подарки еще сильнее.

Работаю, примерно, на той же должности когда был с тобой вместе, только объемом она гораздо

больше, почетнее, ответственнее. Но ты прекрасно знаешь, что куда твоего Андрюшу ни пошлет

правительство и партия — он всегда любую задачу выполнит с честью. Сейчас много работал, когда

выпадает немного свободного времени, думаю только о вас мои дорогие (ты — и ребенок) — больше

у меня нет никого близких моей душе в сердце». [87]

«Дорогой и милый Аник! — пишет он в тот же день жене. — Выслали тебе аттестат из штаба на

получение денег с мая 1942 г. Получила ли ты его, как получишь, немедленно пиши ответ. На новом

месте работа по объему стала больше, ответственнее и почетнее, но ты знаешь, моя любимая и

дорогая Аня, что куда твоего Андрюшу ни пошлет правительство и партия — он свою задачу

выполнит с честью. Все идет хорошо. Одно только беспокоит — это нет долго писем от тебя, хотя и

знаю, что письма до меня идут гораздо дольше, чем раньше. Но все же хотелось бы иметь скорее. Ты

не поверишь, как приятно и хорошо читать твои письма».

Власову всегда везло. Ему везло в Китае. Везло во время больших чисток. Сказочно везло в начале

войны.

Но и феноменальная везучесть — увы! — уже не могла спасти его во 2–й Ударной армии, потому что

армия была обречена.

Если раньше Власов и был улыбчив, это осталось позади. Лицо его становится чуть рассеянным, как у

бухгалтера, который знает, что совершена растрата.

«Находясь при 2–й Ударной армии, — рассказывал на допросе майор И. Кузин, — Власов давал

понять, что он имеет большой вес, ибо неоднократно говорил, что он имеет особое поручение

Москвы и что он имеет прямую связь с Москвой. Во 2–й Ударной армии Власов хорошо дружил с

членом Военного совета Зуевым и начальником штаба Виноградовым. С Зуевым они вместе работали

до войны в 4–м корпусе. В беседе с Зуевым и Виноградовым Власов неоднократно говорил, что

великие стратеги — это он по адресу товарища Мерецкова — завели армию на гибель. Власов по

адресу Мерецкова говорил так: звание большое, а способностей… — и дальше недоговаривал, но

давал понимать. Судя по разговору Власова, он не хотел никого понимать и хотел быть хозяином.

Власов во 2–й Ударной армии не любил начальника особого отдела Шашкова. Это Власов не раз

высказывал Зуеву, а один раз даже скомандовал Шашкову выйти из землянки…»

Майор Кузин, конечно, не литератор, да и показания в НКВД — весьма специфический жанр, но все

же состояние Власова в окруженной армии передано здесь достаточно точно.

«Биограф» Власова майор К.А. Токарев говорит, что «Власов, не стесняясь, намекал нам, что в случае

успешного наступления на Любань, Мерецков, как бывший начальник Генштаба, вновь будет отозван

в Ставку, а он останется вместо него». [88]

Об этом же — свидетельство И. Левина:

«В двадцатых числах апреля 1942 года командир нашего кавалерийского корпуса генерал–майора Н.И.

Гусев, вернувшись с первого совещания у нового командующего 2–й Ударной армией А.А. Власова,

говорил нам, что у командарма есть твердое обещание Верховного усилить армию свежими частями с

танками, самоходками, а также авиацией и дивизионными «катюшами».

Рассказывая о прямой связи с Москвой, которую он якобы имеет, Власов, конечно, блефовал.

И блеф этот нужен был ему не столько для того, чтобы усилить свой авторитет — в штабе армии, как

мы видим, Андрей Андреевич чувствовал себя полным хозяином, поскольку мог открыто