Николай Коняев. Два лица Власова.

народа тех, кто уничтожает ценности, принадлежащие Русскому народу.

Долг каждого честного сына своего народа — уничтожать этих врагов народа, толкающих нашу

Родину на новые несчастья. Русский Комитет призывает всех русских людей выполнить этот свой

долг!..

Русские люди! Друзья и братья!

Довольно проливать народную кровь! Довольно вдов и сирот! Довольно голода, подневольного

труда и мучений в большевистских застенках! Вставайте на борьбу за свободу! На бой за святое дело

нашей Родины! На смертный бой за счастье Русского народа! Да здравствует почетный мир с

Германией, кладущий начало вечному содружеству Немецкого и Русского народов! Да здравствует

Русский народ, равноправный член семьи народов Новой Европы!» {41}

Подписана эта декларация была 27 декабря 1942 года, а опубликовали ее только 13 января 1943–го…

Почему произошла задержка с публикацией, описал в своей книге В. Штрик–Штрикфельдт.

«Воззвание Комитета должно было быть отпечатано и сброшено на Сталинградском фронте в

количестве миллиона экземпляров; в таком количестве листовки еще не выпускались. В воззвании

должны были быть ясно намечены политические цели. Военным руководителям Красной армии,

бывшим тогда в очень трудном положении, эта листовка должна была показать путь в новое будущее,

а красноармейцам указать на бессмысленность их сопротивления. Тогда германская армия еще вела

победное наступление. Момент для политической акции казался подходящим.

Но, как мы видели, проходили месяцы, а в политическом направлении не было достигнуто никаких

сдвигов. Я не знаю, мог ли кто–либо спустя два месяца, в ноябре 1942 года, всерьез верить в

признание «Русского Освободительного Комитета» нацистским правительством.

Однако Гроте не сдавался. Он разработал схему, по которой можно было бы действовать в случае

признания Русского Комитета, в случае [151] же задержки его — пропагандным успехом поставить

германское руководство перед свершившимся фактом.

В свое время он получил разрешение на издание листовки с 13 пунктами, включавшими

политическую программу, но не накладывающую никаких обязательств на германское правительство.

Поэтому на публикацию этих 13 пунктов Гроте не требовалось сейчас разрешения. Если эта

программа будет подписана Смоленской группой и Власовым, в успехе листовки можно не

сомневаться».

Компромиссное решение предложил Мелетий Александрович Зыков, ставший редактором газеты

«Доброволец».

— Если немцы слишком узколобы для большой политики, Андрей Андреевич, придется использовать

до предела политику «малых шагов», — сказал он. — Мы должны поставить германское

правительство перед свершившимся фактом, то есть начать уже говорить от имени Русского

освободительного движения. Как говорил Николай Иванович Бухарин, дайте только чертенку

выскочить из бутылки, а он уж сработает.

В конце концов Власов согласился.

— Вы все, как тот человек в суровую зиму, который отказывается купить мех, потому что боится вшей

в нем. Вы дрожите и мерзнете. Я готов купить мех, носить его, а потом сбросить.

Однако и этот «малый шаг» встретил ожесточенное сопротивление. Генерал Ведель отказался

проводить акцию без согласия Розенберга, а сам министр согласие давать не спешил.

Листовка застряла в сейфе Восточного министерства…

Между тем Розенберг знал, насколько необходимо изменить немецкую политику на востоке.

18 декабря, когда клещи советских армий сомкнулись вокруг войск Паулюса, состоялась конференция,

на которой присутствовали Розенберг и генерал–квартирмейстер Вагнер.

«Розенберг, — пишет Штрик–Штрикфельдт, — давно уже понял, что необходимо что–то предпринять.

Правда, он все еще был против «великорусской» установки на «единую и неделимую» Россию, но уже

склонялся допустить создание разных «национальных комитетов», включая русский «Национальный

комитет». Он не должен был бы стоять над другими, как орган «всей России», но мог быть все же

равноправным подобным же комитетам других народов Советского Союза».

Отметим тут, что эволюция взглядов фашиста Розенберга {42} совпадает с тем, как менялись взгляды

на русскую проблему и у большевиков, и у нынешних демократов…

И так же, как нашим демократам, нелегко дался отход от откровенной [158] русофобии, трудно было и

фашисту Розенбергу. Он готов был признать право на государственность даже за украинцами, но

только не за русскими….

Как пишет В. Штрик–Штрикфельдт, помог счастливый случай — знакомство с доктором Р., который,

как военный врач частей СС, имел доступ к Гиммлеру, а также к Розенбергу и был одним из резких и

непримиримых критиков нацистского режима, особенно в вопросах правительственной политики в

оккупированных восточных областях.

В начале января 1943 года доктор Р. пригласил Власова к себе в гости и долго беседовал с ним о

восточной политике Германии. Взгляды гостя и хозяина совпади.

— У Гитлера, — заявил Р., — нет никакого представления о России, и его следовало бы сперва

обучить России. Но я попробую помочь вам. Я попытаюсь разрубить этот гордиев узел. Все успехи

Третьего рейха основаны на внезапности нападения. Завтра, в день рождения Розенберга, и я