Николай Неврев

Под своды мрачного подвального помещения приведена княжна Юсупова. На председательском месте сидит, одетый в мундир с ярко-красными отворотами, Ушаков. Он небрежно слушает доклад секретаря и беседует с архимандритом, который призван «обвинить в колдовстве и шептаниях» стоящую у двери молодую женщину. На ней светлое шелковое платье, из-под чепца выбиваются золотистые волосы. Возле нее замерли двое часовых в ярких мундирах, с ружьями в руках. Из- за полуоткрытой двери выглядывают два «заплечных дел мастера», которые по первому слову Ушакова готовы заставить говорить Юсупову. Образ Юсуповой очень удачен. Сразу видно, что она женщина с твердым характером. Она не плачет, не просит пощады, не оправдывается и не жалуется. С ненавистью смотрит она в упор на бесстрастное лицо Ушакова. Священник, который должен совершить пострижение, явно смущен.

Колорит картины построен на сочетании тревожных красных и блеклых желтых пятен. Картина с выставки была куплена П.М. Третьяковым за 3 000 рублей.

В середине 1880-х годов Неврев был приглашен в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Однако, педагогическая работа не нравилась художнику. Он добросовестно проводил уроки с учащимися, но называл свою работу «отбыванием преподавательской обязанности».

Княжна Прасковья Григорьевна Юсупова перед пострижением. 1886

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Работал Неврев не покладая рук. Уже в 1887 году он закончил две новые исторические картины: Ярослав Мудрый напутствует свою дочь Анну в замужество французскому королю Генриху I в 1050 году и Михаил Глинский и мать Ивана Грозного. Тогда же он окончил Натюрморт, открыв новый для себя жанр.

Натюрморт и историческое полотно Ярослав Мудрый были показаны на XVI Передвижной художественной выставке. Неврев обратился на сей раз к далекому XI веку. Но жизнь и быт этой эпохи были художнику слишком мало знакомы. Художественно полноценных образов не получилось. Лицо Ярослава, несмотря на то, что он надолго расстается с дочерью, почти лишено эмоций. Дочь его Анна слишком театрально склонила голову на грудь отца. Прочие персонажи застыли, как статисты. Все они одеты в костюмы самых разных эпох. Неврев, как всегда, очень тщательно выписывает реквизит, костюмы, драгоценности, поэтому все эти детали выступают в картине на первый план.

Натюрморт получился более удачным, выполнен он с большим вкусом и мастерством.

В течение 1887-1888 годов Неврев вновь продолжал работать над историческими картинами. В начале 1888 года была написана очередная картина Михаил Глинский и мать Ивана Грозного. Здесь Неврев снова использует частный исторический эпизод, разработанный как жанровый мотив. В 30-х годах XVI века, после смерти Ивана III его жена - мать Ивана Грозного - правила русским государством вместе со своим приближенным Оболенским.В картине показана ссора Елены с дядей Михаилом Глинским, который постоянно обвинял ее за плохое ведение государственных дел. Картина эта, как и Ярослав Мудрый, была встречена публикой весьма прохладно.

Невревым снова овладевает меланхолия и апатия. Как и прежде он очень тяжело переживает творческую неудачу. Ему казалось, что все, что он пишет, плохо, жалко, посредственно. Он продолжает поддерживать связь с семьями П.М. Третьякова, С.И. Мамонтова, И.Е. Цветкова, с киевскими собирателями Б.И. Ханенко и И.Н. Терещенко, которые приобретали для своих собраний его картины.

Друзья пытались его подбодрить, хвалили его картины, но, вечно сомневающийся в своих силах, он не доверял и друзьям.

Всю жизнь Неврев прожил в Замоскворечье - сначала у Краснохолмского моста, а затем в Большом Овчинниковском переулке на Пятницкой. В доме Неврева часто можно было видеть В. Васнецова, Сурикова, Поленова, Вл. Маковского, Прянишникова. Друзья художники вместе с Третьяковым собирались у Неврева ежегодно на его именины в день Николая-воина 20 декабря. «Неврев с утра одевался в старинный боярский костюм и так принимал гостей, - вспоминает В.С. Мамонтов. - Хозяином Неврев был очень приветливым и радушным и гостей своих настойчиво потчевал кулебякой и наливкой. Но боярский костюм хозяина, постоянно шмыгающий мимо молодой чудачок-племянник и ощупью бродящая по комнатам слепая старуха, производили на нас необычайное впечатление и мы чувствовали себя не в своей тарелке».

Портрет Г.Н. Федотовой, актрисы Малого театра. 1892

Тюменский областной музей изобразительных искусств

О жизни своей он по-прежнему подробно рассказывал В.М. Васнецову в письмах: «Вчера у меня были Василий Иванович Суриков с Василием Дмитриевичем Поленовым. Оба похвалили, вероятно, по доброте души начатые мои произведения, что до меня - мне ничего не нравится».