Николай Павлович Игнатьев. Российский дипломат

Сочтя бесполезным свое пребывание в армии, Игнатьев по совету доктора С. П. Боткина, состоявшего при императоре, вернулся в Россию. Однако его отсутствие было недолгим. В середине ноября он опять был вызван в Главную квартиру, куда прибыл 24 ноября. Осада Плевны близилась к концу. 28 ноября 1877 г. турецкие войска, засевшие в Плевне, сдались. С падением Плевны военно-политическая обстановка изменилась в пользу России. Армия начала переход через Балканы в Южную Болгарию. Разработка условий предстоящего мира с Турцией, которой до этого занимался Горчаков, была поручена его политическим противникам – Милютину и Игнатьеву, выступавшим за более жесткие требования.

Проезжая через Бухарест, Игнатьев виделся с Горчаковым, который просидел там все время с начала войны, и посоветовал ему оставаться в городе решать с румынами вопрос о Южной Бессарабии. Видя, что его отстраняют от составления мирного договора, канцлер впал в апатию и «относился ко всему с полнейшим равнодушием»[549].

Сразу по приезде в Главную квартиру Игнатьев имел беседу с Александром II, предлагая ему заключить договор с Румынией, «который поставил бы ее в зависимость от нас и обеспечил бы нам сношения с Болгарией». Идея этого договора возникла у Игнатьева еще летом 1877 г., и он обсуждал ее с румынскими министрами, находившимися тогда в Главной квартире, – премьером Брэтиану, военным министром Сланичану и Гикой. Речь шла о заключении оборонительного союза между Россией, Сербией и Румынией и ряда конвенций – почтовых, торговых, телеграфных и железнодорожных. Игнатьев, ссылаясь на то, что участие Румынии и Сербии в войне может привести к утрате гарантии их существования, предусмотренной Парижским договором 1856 г., считал необходимым крепче привязать их к России. «Для нас дело чести и прозорливости привязать к себе княжества, – писал он жене, – чтобы они не попали в чужие руки и бесповоротно вошли в нашу колею. Иначе разрешение Восточного вопроса будет для нас вредно, и Болгария для нас будет недосягаема материально, ибо между нею и нами камнем вошла Румыния»[550].

Таким образом, Игнатьев уже тогда предусматривал устройство такого порядка на Балканах, который ограждал бы балканские государства от влияния Австро-Венгрии и других европейских стран. По мнению Игнатьева, румыны и сербы отнеслись к его плану положительно. Но в действительности это было не так. Оба княжества отнюдь не собирались тесно связывать свою судьбу с Россией и тяготели к Западу.

Сразу же после падения Плевны Игнатьев по просьбе великого князя Николая Николаевича (старшего) составил «Наброски условий мира», которые были представлены императору и 1 декабря обсуждены на совещании в присутствии царя, Милютина, Обручева, Игнатьева, статс-секретаря А. Ф. Гамбургера и Нелидова. Затем «Наброски» были посланы в Бухарест Горчакову, а 8–10 декабря Игнатьев уже в Киеве написал первоначальный текст проекта договора.

Несколько ранее другой краткий проект договора был разработан по поручению Милютина Нелидовым, который во время войны заведовал дипломатической канцелярией при главнокомандующем. Проекты Нелидова и Игнатьева мало чем отличались друг от друга. Оба они предусматривали независимость Румынии, Сербии и Черногории, создание автономного Болгарского княжества в границах, предусмотренных Константинопольской конференцией, предоставление административной автономии Боснии и Герцеговине, территориальные приращения к Сербии и Черногории. Правда, Игнатьев рассматривал два варианта статуса Болгарии – независимое и автономное княжество, но считал наиболее реальным осуществление принципа политической автономии[551]. Проекты предусматривали двухлетнее пребывание русских войск в освобожденной Болгарии для создания там гражданского управления, а также выплату Турцией России денежной контрибуции.

Свой проект Игнатьев составлял с учетом многочисленных обращений и пожеланий, поданных ему представителями различных кругов болгарского населения.

Проекты Игнатьева и Нелидова шли значительно дальше постановлений Константинопольской конференции и первоначальных планов Горчакова, предусматривавших административную автономию двух болгарских провинций и ничего не говоривших о независимости балканских княжеств. Более того, Игнатьев и Нелидов отчетливо проводили мысль о том, что балканские государства должны обладать не только политической, но и экономической независимостью, что давало бы им возможность противостоять экспансии со стороны Австро-Венгрии и других стран Запада. В состав территории княжеств включались поэтому важные в экономическом и торговом отношении центры, порты, пути сообщения, плодородные земли. Это предоставляло балканским странам необходимые условия для достижения подлинной независимости.

Так, Игнатьев включил в состав Черногории плодородные земли с городами Никшич, Невесинье, Подгорица, порты Котор и Бар. Между Сербией и Черногорией намечалась общая граница по р. Дрин.