Николай Павлович Игнатьев. Российский дипломат

Об Игнатьеве вообще ходило много выдумок и недостоверных слухов. Иногда он и сам давал для этого пищу. Распространено было мнение, в особенности после его отставки, что он склонен к интригам, неправдив и т. п. Подобные утверждения можно найти в воспоминаниях Е. М. Феоктистова, Б. Н. Чичерина, В. П. Мещерского и других лиц, недолюбливавших Игнатьева или являвшихся его политическими врагами. Допускаем, что по свойственной некоторым дипломатам привычке он в разговорах со своими собеседниками мог о чем-то умалчивать или, наоборот, что-то преувеличивать. Он нередко увлекался и фантазировал, веря в осуществление своих мечтаний, но обвинения в склонности к патологической лжи следует решительно отвергнуть. Все документальные источники – донесения, письма, мемуары Игнатьева содержат достоверную информацию или по крайней мере такую, какую он получал от своего источника. Биографы Игнатьева также отрицают утверждения мемуаристов[603]. А уж что касается прессы, особенно западной, то она всегда ставила целью дискредитировать российского представителя и была слишком тенденциозна в своих оценках. Несомненно, однако, что Игнатьев, как человек тщеславный и честолюбивый, иногда преувеличивал свою роль в тех или иных событиях, но это не было свойством его натуры, а реакцией на недоброжелательство МИД, не ценившего его усилий, или на невостребованность после отставки, это был способ самоутверждения. Поэтому поездка в Болгарию и триумфальный прием, устроенный там Игнатьеву, были для него огромной моральной поддержкой.

Игнатьева приглашали на празднества и в Черногорию, но он послал вместо себя своего сына Леонида. Российским представителем в Цетинье был К. М. Аргиропуло, работавший секретарем в константинопольском посольстве при Игнатьеве. Он, а также живший в это время в Черногории известный общественный деятель, историк и публицист П. А. Ровинский писали Игнатьеву о глубоком уважении к нему черногорского народа, «начиная от княжеского двора и кончая простым черногорцем, помнящим ту славную эпоху, в которой вы были главным деятелем»[604].

Итак, славяне не забывали Игнатьева. Иное дело было в России. Правящие круги, руководство МИД, по сути дела, игнорировали Игнатьева. О его заслугах умалчивали. Кроме этого, его одолевали и семейные заботы. Дети росли. На их воспитание и на жизнь в Петербурге требовались большие средства. Годовое жалованье Игнатьева как члена Государственного совета составляло 12 тыс. руб. Этого явно не хватало. Он решил пополнить свой бюджет, занявшись предпринимательской деятельностью. Еще будучи послом в Константинополе, он удачно приобрел несколько имений в Киевской губернии, которые были отданы в аренду. Выйдя в отставку, Игнатьев стал скупать разорившиеся имения в других губерниях с той же целью. Но ожидаемых доходов не было: заброшенные имения требовали больших средств для приведения их в порядок, управляющие, которых нанимал Игнатьев, воровали по-крупному, ибо генерал из Петербурга не мог уследить за всем, да и в сельском хозяйстве смыслил мало. Не принесли прибылей и пароходы, ходившие по Волге, которые Игнатьев приобрел, и торговля каспийской черной икрой. Управляющий, которому были доверены эти операции, сбежал с крупной суммой денег[605]. Излишняя доверчивость Игнатьева, его уверенность в том, что он преуспеет в ранее незнакомой ему предпринимательской сфере, сыграли с ним злую шутку. Екатерина Леонидовна пробовала протестовать против этих финансовых авантюр, но Игнатьев не терпел вмешательства в свои дела. Кончилось тем, что он влез в большие долги. Его племянник генерал А. А. Игнатьев писал в своих воспоминаниях: «Когда-то Николай Павлович был гордостью семьи, а закончил он жизнь полунищим, разорившись на своих фантастических финансовых авантюрах. Владея сорока имениями, разбросанными по всему миру земли русской, заложенными и перезаложенными, он в то же время, как рассказывал мне отец, был единственным членом Государственного совета, на жалованье которого наложили арест»[606].

Сыновья Игнатьева сделали неплохую военную карьеру, за исключением Павла, который рано вышел в отставку и преуспел на гражданской службе. В 1904 г. он был избран председателем Киевской земской губернской управы, в 1905 г. назначен киевским гражданским губернатором. Впоследствии он занимал пост директора Департамента земледелия, а в 1915–1916 гг. являлся министром народного просвещения. Павел Николаевич придерживался либеральных взглядов и за краткий период своего министерства много сделал для развития народных школ. Пожалуй, ему одному из всех детей Н. П. Игнатьева передались энергия и настойчивость отца.