Никому не говори!

– Ничего, Захаров. Препараты до конца не доработаны и вызовут недельную амнезию. Вспомнить она ничего не сможет. У тебя восемь часов, чтобы наведаться по адресу и узнать всё, что тебе интересно, а потом для тебя есть дело.

– Какое ещё дело?

Она направляется не к выходу из подвала, а в смежную комнату. Я за ней как на привязи. До одури хочется разрядки, но настолько же благодарен Нине, что не позволила мне сдержать данное Кате слово. Одно дело, когда девчонка согласна по своей воли, а другое когда напичкана всяким дерьмом. Не то, чтобы у меня не встал, в данной ситуации его уже хер уложишь, но и нужного мне я не получу. Всё равно, что тогда в клубе выйдет – бессмысленное телодвижение. Но и пресмыкаться перед Фризер я не буду. Она получила меня в свои верные псы, но сломать я себя не дам.

За второй дверью оказывается лестничный пролёт на второй этаж, куда и направляется Нина, виляя перед моим носом своей попой. Чёрт. Какая же классная у неё фигура. Упругая пятёрка сверху, шестьдесят на талии точно и чуть больше ста на круглой заднице. Мне нравились такие. Есть за что схватиться и по чему шлёпнуть, да и вес не так уж велик с её ростом. И это меня напрягало. Бесило, что вот эта дрянь проникла под кожу и ядом распространяется по венам. «Душу можешь оставить себе». А ведь уже поздно. Остаётся только вытравливать её из себя, а как это сделать, когда буду видеть каждый день?

– Кто-то проник на склад клуба сегодня. Кто я не знаю, этим занимался Паша. Виновника уже доставили к месту. Хочу, чтобы ты проконтролировал наказание за воровство – у меня слишком нежные для этого руки.

– И что ты хочешь, чтобы я сделал? Убил? У тебя есть для этого другие люди.

Она останавливается на середине второго пролета и поворачивается ко мне. Я впервые увидел её в другом образе. Разозлённую до чёртиков, но всё ещё держащую стать королевы. В глазах ярость, на лице и намёка нет на улыбку, а брови чуть сведены к переносице.

– Хватит, Захаров. У меня другие методы работы. Ты ввязался в самое дерьмо, хватит вести себя как ребёнок. Начинай думать головой, или я не смогу тебе помочь.

И в этот момент я понимаю слишком много вещей. Она права. Я действительно веду себя как ребёнок, когда с головой пру куда-то, не видя дороги, и Нина единственная кто может мне помочь. Кто готова мне помочь, хотя я и не просил. Сжимаю левой рукой перила и опускаю голову, делая глубокий вдох. Эмоции. Я слишком им подвластен. И если я хочу идти до конца и отомстить за смерть брата, я должен взять себя в руки. Неудовлетворённость, ненависть, скорбь, боль. Всё это играет злую шутку со мной, да настолько, что даже соплячка Фризер это видит, а я нет. Я ослеплён жаждой мести, и мечусь из угла в угол, как новорождённый котёнок, не зная, где найти ниточку, чтобы понять с чего хотя бы начать.

– Я…

Слова застревают в горле, не желая выбираться и заставляя качать головой. Посмотреть в глаза этой женщине вдруг становится очень сложно. В ней столько силы и власти, что я тушуюсь как мальчишка, а она нет. Она спускается ко мне, прижимается щекой к виску и запускает пальцы в мои волосы, словно пытаясь утешить и поддержать. Словно говоря, что понимает меня.

– Я знаю, Антон. Но теперь всё сложнее. Теперь ты идёшь по другому пути. Она не чёрная, но и не белая. И никто не должен знать о твоих слабостях. Молчи о них даже в себе. Никому не говори. А я позабочусь об остальном.

Глава двенадцатая

Нина

Темнота вокруг вдруг стала липкой и осязаемой. Дышать так трудно, будто грудь сдавило тисками. Ноги и руки не слушались, заставляя меня барахтаться в невесомости пустоты. Я знаю, что это. Знаю, где я и когда, но выбраться не могу. Я кричу, зову на помощь, но меня никто не слышит. И не услышит.

Как и в прошлые разы, откуда-то снизу пробивается свет, и я не могу оторвать взгляда. Он увеличивается в размерах, приобретает форму и цвета, и я уже вижу не размытое пятно, а образ. Моя мать. Она тянет ко мне руку, пытается дотянуться. Синева на лице вгоняет меня в ужас, и разум охватывает паника. Проснуться. Нужно проснуться, а не получается. В какой-то момент начинает казаться, что всё потеряно, и она меня сейчас схватит и утащит за собой в темноту. Я пытаюсь сбежать, вырваться, но цепкая костлявая рука всё же хватает меня за щиколотку, опаляя кожу ледяным холодом. Жгучая боль пронизывает каждое прикосновение прогнивших рук, приближая мёртвое лицо с оголёнными зубами. Я чувствую зловонный запах смерти, пытаюсь хотя бы отвернуться. На глаза наворачиваются слёзы. Горло стаскивает клешнями. Ни вздоха, ни крика. Только шёпот покойника в самое ухо:

– Беги…