Никому не говори!

Это неприятно царапнуло в груди, но я снова откинула ненужную злость, а потом легла на стол, приподнимая бёдра и прижимая его к себе, пока он стягивал лиф платья вниз, освобождая грудь. Он прошёлся языком по твёрдому соску и втянул его в себя, а из меня вырвался стон. Как в бреду я пошарила руками по столу, выискивая нужную кнопку на приборе и заглушая любую связь в радиусе моего кабинета её нажатием.

Никто не должен нас услышать! Никто не должен нас увидеть!

Я вцепилась в волосы Захарова, ревностно царапая ему кожу, и слушала его тяжёлое дыхание, пока он медленно выходил из меня, чтобы снова заполнять пустоту резкими толчками и замереть. Горячая влага медленно стекала по ягодицам, щекоча кожу, но это было приятно. Приятно понимать, что это мужчина полностью пропитал меня собой. Заставлял меня принимать тот факт, что я принадлежу ему.

Его руки мяли мне рёбра и сжимали плечи, удерживая на месте, пока он вколачивался в меня с громкими шлепками. Я стонала и кричала под ним, уже не заботясь о посторонних ушах, отдаваясь ему без остатка, и упивалась звуком его стона, когда почувствовала, как он изливается в меня. Его дыхание опаляло кожу на груди, а пальцы причиняли боль на ягодицах, но мне это чертовски нравилось.

Я сделала глубокий вдох полного удовлетворения, выравнивая дыхание, и запустила пальцы в его волосы. Жёсткие, как и он сам, но послушные. Он слегка повернул голову, словно кот подставляя себя для ласки, и вышел из меня, но не отстранился.

– Долго тебя не будет?

Он просунул руки мне под поясницей и сильно прижал к себе, целуя ложбинку между грудей.

– Точно не знаю. Дня три. Может, неделю.

Я кивнула, испытывая потребность задать ещё кучу вопросов, и не стала себя в этом упрекать. Я имею право знать. Имею право требовать. Но не имею право истерить. Ему нужна моя поддержка, а не страх.

– У него были родственники?

– Только жена – Оксана. Их сыну пять месяцев.

Чёрт! Нахрена я это спросила? Грудью заполнили странные эмоции от жалости до горячи. Ребёнок так и не увидел своего отца, а жена до сих пор ждёт мужа домой. Что может быть хуже?

– Почему он это сделал? Почему не остался с ними?

– У него не было выбора.

Он поднимает голову, упираясь подбородком в меня, но не давит, чтобы не причинить боли, а я всё продолжаю играть с его волосами.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня.

Я вскинула бровь и усмехнулась, потому что прозвучало это как «я очень хорош, детка, так что будь паинькой и порадуй папочку». Не такой уж ты и правильный, Захаров, раз идёшь на такие уловки.

Он достал из заднего кармана свой телефон, что-то там понажимал и протянул мне. Это был список имен. Сильный список. Депутаты, криминальные личности, бизнесмены, звёзды. Я прочла каждое имя с особой тщательностью, уже предвидя его просьбу.

– Что это?

– Не важно. Мне нужно, чтобы ты его запомнила.

Удивило, что уж скрывать. Я-то думала, он попросит инфу о них.

– И всё?

– И всё.

Я нахмурилась.

– Запомнила. Зачем это тебе?

Он сдвинул сенсор пальцем, не забирая мобильник из моих рук и переключая между файлов. Видео. На нём лицо того же парня, что убил себя перед входом в мой клуб. Он находился в какой-то тёмной комнате, свет был выключен, и в картинку вмещалось только его лицо, широкие плечи и руки, сложенные перед ним.

– Взгляни. Ты поймёшь.

Я взглянула. И чем больше я просматривала запись, тем сильнее был мой страх за жизнь любимого. Это не просто осиное гнездо. Это стая самых голодных и кровожадных акул.