Никто

Леди Линвуд не любила дождь даже при самых лучших обстоятельствах. C утра в субботу зарядил дождь, и она чувствовала себя все более и более подавленной. Внезапный отъезд Кейтлин наложил пелену мрака на дом, a теперь погода загнала ее светлость в ловушку в утренней комнате с Эмили. Она попыталась восстановить настроение с помощью романа из бесплатной библиотеки, но баронесса никогда особо не увлекалась чтением. Невероятные приключения героини не могли отвлечь ее внимание от гнетущих забот и разочарований. Она сдалась, осознав, что вот уже в течение нескольких минут тупо перечитывает одно и то же предложение. Эмили оторвалась от рукоделия, когда тетя со вздохом бросила книгу.

— Я не понимаю, почему Кейтлин уехала от нас! — раздраженно воскликнула леди Линвуд, наверное, в двадцатый раз.

— Она чувствовала, что не может остаться, тетя.

— Да, но почему? Это бессмысленно! Притворяться, что она необходима Амабель помогать с Ники — большое дело! У меня два собственных мальчика; уверена, все они одинаковы. Когда Джеймс сломал руку, как ты думаешь, он позволил нам с ним нянчиться? Конечно, нет! И Ники не позволит, помяни мое слово. Она приедет домой и обнаружит, что никому там не нужна. И если бы ее разыскивали, разве Амабель не сказала бы об этом в своем письме?

У Эмили задрожали губы. Кейтлин призналась ей в настоящих причинах своего отъезда. Трудно — и довольно тревожно — хранить секреты от тети Харриет. Но Эмили пришлось согласиться, что лучше скрыть по возможности лишние сведения о незаконном романе Кейтлин от тети. Тетя Харриет будет так огорчена!

Эмили искренне сочувствовала сестре. Она сама недавно узнала кое-что о силе страсти и понимала, как необъяснимо любовь может связать двух людей. Эмили силилась представить свои ощущения, если бы при знакомстве с капитаном Талгартом узнала, что он обручен. Эта идея заставила ее вздрогнуть.

Дворецкий вошел в утреннюю комнату, и леди Линвуд просияла. Посетитель — как раз то лекарство от скуки, что ей поможет. Она готова приветствовать хоть Бонапарта в такой день, как сегодня! Однако объявление Стаббса, хотя и не столь драматичное, заставило ее светлость съежиться в панике. Приехала леди Серена Килвертон, спрашивает мисс Кэмпбелл. Должен ли он проводить ее в гостиную?

— О, боже! Конечно, тотчас, Стаббс. — Когда Стаббс поклонился, леди Линвуд рассеянно поправила чепчик. — Как это раздражает! Я бы хотела, чтобы Кейтлин оставила записку леди Серене. Думаю, она могла бы об этом подумать. Что нам сказать ей?

Эмили немного побледнела, но ответила спокойно:

— Нам следует просто объяснить ей, что случилось, тетя.

Эмили от всего сердца надеялась, что у нее хватит духу не открыть правду сестре лорда Килвертона. Ей почему-то казалось, что это совсем другое и гораздо более тягостное дело, чем хранить секрет от тети Харриет.

Леди Серена вошла в комнату со своей обычной живостью, принеся с собой запах дождя. Ее щеки покраснели от холода.

— О, какой прекрасный огонь! — воскликнула она, жизнерадостно потирая руки. — Хотя этот дождь восхитителен, не правда ли? Я рада, что похолодало после летней жары.

Леди Линвуд была так далека от согласия, что впала в еще большее замешательство. Она бессвязно кудахтала и трепыхалась, предоставив Эмили пожать руку и усадить посетительницу на диван.

Эмили снова взялась за рукоделие, слегка покраснев, когда говорила:

— Мне жаль, что Кейтлин нет здесь, чтобы принять вас, леди Серена. Она будет так огорчена, узнав, что вы рискнули выйти навестить ee в такую погоду, a она уехала.

Серена замерла, прекратив смахивать капли дождя со своего рукава.

— Уехала! Как? Она мне ничего не сказала.

Эмили с трудом встретила взгляд Серены. Она поспешно склонилась над шитьем.

— Видите ли, это случилось неожиданно. Наш брат Николас сломал руку, и Кейти почувствовала, что может быть полезна маме.

— Вы имеете в виду, она уехала в Хартфордшир? — удивленно спросила Серена. — В середине Сезона?

— Надеюсь, она скоро вернется. — Эмили покраснела от этой неловкой лжи, но постаралась придать голосу оттенок легкомыслия. — В конце концов, от Роузмида всего полдня пути до Лондона.

Мнение Серены настолько совпадало с ее собственным, что чувство обиды на дурное обращение с ней вернулось к леди Линвуд в полную силу. Она бросилась в возбужденную, беспорядочную речь: